В свете фар встречных машин ее лицо казалось удивительногладким.

– А разве вы не догадываетесь? Боже, как я хочу, чтобыэта сила исчезла, чтобы я больше никогда ничего не ощущал. Я не желаю ничегознать о других.

– Что вы видели?

– Он умер на полу. Вы были рады. Он не развелся с вашейприемной матерью, она так и не узнала о его намерении. Его рост был шесть футовдва дюйма, он родился в Калифорнии, в городке Сан-Рафаэль, и машина, в которыймы едем, принадлежала ему.

Откуда приходит к нему это? А ведь он мог бы рассказать ещеочень и очень многое. С самого первого вечера после чудесного спасения в Майклежила уверенность в том, что ему доступны любые сведения – стоит толькопожелать.

– Вот что я видел, – после небольшой паузыпродолжил он. – Вам интересно? Хотите продолжения? А вот меня интересуетдругое: зачем вам понадобилось, чтобы я это увидел? Какой прок от моего знанияо том, что, вернувшись из клиники, вы уселись на кухне и съели то, что онприготовил перед смертью? Или о том, как врачи пытались привести его в чувство,хотя бессмысленнее занятия не придумаешь, поскольку он умер еще по дороге вклинику.

Она долго молчала и наконец прошептала:

– Мне тогда очень хотелось есть.

Майкла передернуло. Он с треском открыл новую банку пива. Вмашине вкусно запахло солодом.

– Теперь вы уже не испытываете ко мне симпатии, не такли? – спросил он.

Роуан сосредоточенно глядела на дорогу и не произнесла вответ ни слова.

Фары встречных машин слепили глаза. Слава Богу, онасворачивает с главной автомагистрали на узкую дорогу, ведущую в Тайбурон.

– Еще как испытываю, – наконец откликнулась Роуан.

Голос был тихим, томным, с хрипотцой.

– Я рад, – признался Майкл. – А то ядействительно боялся… Я правда рад. Даже не знаю, зачем наговорил вам столькоглупостей…

– Но ведь я же сама попросила рассказать, что вывидели.

Майкл рассмеялся и основательно припал к банке.

– Мы почти дома, – сообщила Роуан. – Небудете ли вы любезны оторваться от пива? Прошу вас как врач.

Вместо этого Майкл сделал новый большой глоток… Снова кухня…запах жаркого из духовки… Открытая бутылка красного вина и два бокала…

– …Это может показаться жестоким, но я совершенно необязан присутствовать при ее угасании. Если ты предпочитаешь оставаться здесь инаблюдать за умирающей от рака женщиной… Что ж, это твой выбор, но тогда спросисебя, откуда такая тяга к подобным зрелищам, почему тебе доставляетудовольствие видеть чужие страдания, – быть может, что-то не в порядке утебя самой!..

– Не городи чудовищную чушь, слышишь ?

Там было что-то еще… что-то очень важное… И чтобы увидетьвсе в подробностях, нужно всего лишь сосредоточиться…

– Роуан, я дал тебе все, что ты хотела. Я знаю: тывсегда была связующим звеном между нами. Если бы не ты, я бы давным-давно ушелот нее. Неужели Элли никогда не рассказывала тебе об этом? Она сознательнообманывала меня, уверяя, что может иметь детей. Лишь из-за тебя я не послал всек черту и продолжал жить с этой женщиной.

Они свернули направо, на запад, как предположил Майкл, ивъехали на темную, густо обсаженную по обе стороны деревьями улицу, котораясначала шла вверх, а затем спускалась по склону. Снова мелькнул громадный кусокясного неба, полного далеких равнодушных звезд, и живописная панорама Сосалито,разбросанного по холмам вплоть до маленькой гавани. Майкл догадался, что онипочти приехали.

– Можно мне спросить вас, доктор Мэйфейр?

– О чем?

– Вы… вы боитесь причинить мне боль?

– Почему вы об этом спрашиваете?

– У меня вдруг возникла совершенно нелепая идея… тогда,когда я держал вашу руку… вы пытались послать мне предостережение.

Она не ответила, но такое предположение явно оказалось длянее неожиданным потрясением.

Машина мчалась по дороге вдоль самого берега. Небольшиегазоны, остроконечные крыши, едва видимые за высокими заборами, кипарисы,нещадно скрюченные непрекращающимися западными ветрами. Обиталище миллионеров.Майклу прежде не доводилось видеть таких великолепных современных зданий.

Запах воды ощущался намного сильнее, чем на мосту«Голден-Гейт».

Роуан свернула на подъездную дорожку и заглушила мотор.Прежде чем погаснуть, фары выхватили из темноты створки массивных ворот издревесины секвойи. Дома Майкл не видел: его поглощала царящая вокруг тьма,граничащая вдалеке с белесоватым небом.

– Мне кое-что нужно от вас.

Роуан сидела не двигаясь и смотрела прямо перед собой, чутьсклонив голову. Упавшие на щеки волосы не позволяли видеть профиль ее лица.

– О чем речь – ведь я ваш должник, – без колебанийответил Майкл. Он сделал очередной большой глоток пива, заодно втянув в себя ивсю пену. – Что я должен сделать? Отправиться в кухню, положить руки напол и сказать вам, что произошло, когда он умер, и что на самом деле убило его?

Еще один запрещенный удар. В ответ – молчание. Тишина внутритемного салона машины. Майкл остро чувствовал ее близость, сладостный, чистыйаромат нежной кожи. Роуан повернулась к нему. Сквозь деревья желтыми островкамипробивался свет фонаря. Поначалу Майклу показалось, что ее глаза не тополуприкрыты, не то и вовсе закрыты. Нет – она смотрела прямо на него.

– Да, именно этого я и хочу, – ответилаРоуан. – Именно этого…

– Понятно. Беда в том, что он умер во время перепалки свами. Должно быть, вы потом корили себя.

Она слегка задела Майкла коленом, и от этого прикосновенияпо спине его поползли мурашки.

– Почему вы так решили?

– Вам невыносима даже мысль о том, чтобы причинить вредкому бы то ни было, – пояснил Майкл.

– Вы рассуждаете слишком наивно.

– Может, я и чокнутый, доктор Мэйфейр, – засмеялсяон, – но только не наивный. В роду Карри наивных не было.

Он долгим глотком допил остатки пива, не сводя глаз сбледной полоски света на ее подбородке, с мягких вьющихся волос, с нижней губы– пухлой, нежной и такой лакомой для поцелуя.

– Тогда можно выразиться иначе. Если хотите, назовемэто невинностью, простодушием…