Не займет.

Пользуясь тем, что время ночной прохлады еще не подошло, решил позаботиться о гигиене. Несколько дней уже не мылся, периодические мимолетные полоскания лица речной водой не в счет. Разделся, вволю поплескался на мелководье, где смог достать оттер тело пучками травы сдобренными песком, не забывая почаще намыливать эти импровизированные мочалки.

Затем попрыгал по бережку, обсыхая и согреваясь, оделся, конечно, в грязное, но все же почувствовал себя куда более приличным человеком.

Мечом нарубил стеблей тростника, устроил из них лежанку. Не мягкая кровать в теплом доме, но тоже ничего. К тому же имеется биологическая грелка — здоровенный кот. По глазам видно, что серый не в восторге от выбора места ночевки, но после щедрого раздела тушенки взгляд чуток подобрел.

Похоже, ночка тоже будет не из теплых, раз уже сейчас пробирает. До света вряд ли получится отлеживаться, до костей проберет куда раньше.

Да хотя бы три-четыре часа проспать — уже хватит восстановиться. Карат себя знает, ему должно хватить.

* * *

Нехорошие ожидания имеют свойство оправдываться, и этот случай не стал исключением. Карат проснулся в полной темноте, только-только восток светлеть начал. Самая дубовая пора, аж колотит от пронизывающего холода. На реке тихо, лишь изредка плещутся рыбы, да где-то вдалеке робко квакают лягушки. И туман наползает, но это нормальный туман, он не раздражает нос и не оставляет привкус непонятной химической кислятины больше всего похожий на то ощущение, когда языком замыкаешь контакты слабенькой электрической батареи.

Такое и кислятиной-то назвать трудно, но именно это слово приходит на ум. И у других аналогичные ассоциации возникают, не зря ведь туман так и нарекли повсеместно — кисляк.

Кот скрутился не то что в комок, он, похоже, пытается превратиться в идеальную сферу. Теплолюбивое животное, как и вся его порода.

Не выдержав давления искушения, Карат нарубил сухих стеблей прошлогоднего тростника и добавил к ним веток засохшего кустарника. Он не курил, но по лесной привычке не расставался со спичками, так что мудрить с добыванием огня не пришлось. И вот уже остров освещается всполохами костерка, ладони ловят тело, лицо становится блаженным. Учуют? Увидят? Да и наплевать, Карат уже видел, как шумно плавает тварь, этот звук за редким плеском рыб не спрятать. Прыгнет на весла и ходу. Это вечером опасно такое затевать, ведь потом можно проснуться в клыкастой пасти. Сейчас другое, сейчас можно не осторожничать, не проспит.

Подтащил кота поближе, и серому понравилось, не стал отодвигаться. Так и просидели почти до рассвета, а затем в оставшихся скромных угольках разогрел банку тушенки впервые за последние дни поев если не горячего, то хотя бы теплого.

Пусть холод и внес весомую долю негатива, но все равно ночевка получилась достойной. Будто на охоту или рыбалку сходил, только говорливых и выпивающих товарищей не хватает, да и костер очень уж скромный. Но душа чуть успокоилась, а то никак не мог отойти от детских криков которые доносились из обломков разбившегося поезда. Карат не очень-то слабонервный, но такое зрелище — слишком даже для него, безучастным может остаться лишь совсем уж чурбан бесчувственный.

Прямо сейчас в Улье гибнут люди. Десятки, сотни, тысячи, или больше — никто не знает точные цифры. Много, очень много — ни одна война не отнимает жизни с такой скоростью. Вокруг Карата работает нескончаемая гигантская мясорубка, бессмысленная и непостижимая. С абстрактной математикой еще можно как-то свыкнуться, а вот с тем, когда видишь воочию, как люди, только что ни о чем не подозревавшие, гибнут в огне и уродливо искореженных вагонах…

Далеко не каждый сможет смотреть на такое равнодушно.

Не зря на одном из первых мест причин смертности среди новичков да и старожилов стоит суицид. Не все способны выдержать психологическую нагрузку, у любого имеются слабые места. Один удачно подвернувшийся стресс, и человек подносит к виску ствол.

Обычная история.

За рукояти весел неприятно браться, они сырые и холодные. Но столь мелкое неудобство Карата не смущает. Куда хуже то, что дальше река еще сильнее отклоняется к югу. Того и глядишь окончательно туда развернется и придется искать другой путь.

А сушей идти куда опаснее.

Кстати о других путях, а не проверить ли вон тот заливчик по правому берегу? Очень уж он подозрительно выглядит, да и мусор напротив него болтается в повышенных количествах. Похоже на приток выше по которому начинаются цивилизованные места. Если так, то он тянется на северо-восток или около того. То есть именно то, что сейчас нужно.

В первый день колонна преодолела несколько мостов из которых парочка смотрелась прилично. Жаль, со своего места Карат не смог оценить подробности, но вроде бы проезжали именно над водой, а не над железнодорожными путями или чем-то в этом роде. Если предположить, что реки Улья как и на Земле связываются в единую сеть, можно надеяться на то, что продвигаясь в правильном направлении рано или поздно доберешься до нужной дороги.

А дальше Карат ориентиры помнит, там будет проще.

* * *

В заливчике и правда нашелся новый путь, но, к сожалению, шириной куда скромнее старого, из-за чего поначалу Карата так и подмывало вернуться. Но чем дальше продвигался, тем больше убеждался, что это именно то направление, которое нужно. Русло извивается, некоторые отрезки ведут ровно на восток, другие уклоняются к северу. И то и другое пока что вполне устраивает.

Да и какое ему дело до ширины? Лишь бы расстояние до берегов не позволяло тварям запрыгивать на борт, а с этим пока что все в порядке.

Тварей, кстати, вообще не видать. И это даже напрягало. Не в том смысле, что соскучился по их радостному урчанию, смущала необъяснимость такого явления.

Не сказать, что по обе стороны тянутся кварталы многоэтажной застройки, но места обжитые, глушь осталась позади. То и дело приходилось проходить под мостами, задирая голову наверх в ожидании прыжка затаившегося монстра; хватало пляжей разной степени цивилизованности; в их окрестностях встречалось немало брошенных лодок и катамаранов, а в одном месте к камышам прибило пеструю надувную горку, почти не сдутую. На берегах можно разглядеть останки людей и животных, однажды на мелководье попалось на глаза целое тело. Или утопленник, или по какой-то другой причине не достался тварям.

Складывалось впечатление, что здешние кластеры собраны по однотипным зонам отдыха для любителей рек и озер с лесами. В сосняках и дубравах то и дело проглядывались домишки не очень-то жилого вида, некоторые располагались чуть ли не на урезе воды. Еще недавно там проживали люди размечтавшиеся ненадолго удалиться от городской суеты, но вместо этого получившие куда более адреналиновые приключения.

Как правило — короткие.

Впереди речка резко расширялась, и густые леса там отступали от берегов. Похоже на границу кластера, но раз следов кисляка не видать, можно не напрягаться. И вот уже местность сменилась, с двух сторон тянутся открытые места. Далеко справа можно разглядеть неестественно-черную полоску мертвой территории. Такое здесь пусть и не так часто, но встречается, Карат не удивился. Слева зеленеет пастбище, на подстриженной скотом траве там и сям белеют разломанные рогатые черепа и разбросанные крупные кости. Чуть дальше виднеется немаленькая стройка, там начали протягивать дорогу к возводимому мосту, но перезагрузка остановила работы. Лишь опоры в воде стоят, а перед лентой щебня замерла тяжелая техника, которая больше никогда не стронется с места.