Интересно, где Сандра и Леон? Живы или стали частью опухоли? Желудок скрутило. Не останавливаться. Теперь это неважно. Еще чуть-чуть — и дом! Теплая постель, компьютер… Нет, сначала — в душ. Одна из девушек подарила пену для ванн с запахом лаванды…

Нужно идти туда, откуда ползет туман!

* * *

Скривившись, Леон самозабвенно палил по твари, которая минуту назад была человеком, и не успокоился, пока не разрядил обойму.

— Леон! Ты что! Они растут! Уходим, скорее!!!

Бросив ненужный автомат, он рванул в лес следом за Сандрой. Девушка бежала, высоко вскидывая колени. Вскоре Леон ее догнал. Почва дрожала и уходила из-под ног. Лес шипел, хрустел и чавкал, словно одновременно работали тысячи челюстей. Мясо перло из земли и преграждало дорогу. Заскрипела ель над головой, накренилась. Сандра прянула назад, но Леон толкнул ее в спину, сбив с ног. Дерево начало со скрипом заваливаться — Сандра вскочила и метнулась в сторону, но не успела — одна из ветвей хлестнула по бедру, подмяла. Пытаясь освободить ногу, Сандра задыхалась и таращилась на огромный полип, раздувающийся в паре метров от нее. Леон перепрыгнул через мясо, поднял ветку. Ну и тяжеленная, зараза! Сандра ухватилась за протянутую руку и, прихрамывая, поспешила прочь.

— Давай, — подбадривал он, придерживая ее за талию. — Еще немного.

Сандра старалась изо всех сил; до крови закусив губу, перешла на бег.

— Молодец! Давай туда… к самосеву, там их меньше.

Вскоре силы ее иссякли. Но и опасность, похоже, миновала.

— Футболку сними, — приказал Леон. — Вдруг случайно дотронулась.

Повиновалась, потупилась.

— Стой прямо. Сначала я тебя осмотрю, потом — ты меня. Если что… пистолет на месте?

Сандра кивнула, прикрыла ладонями грудь. Леон отвел ее руки и сантиметр за сантиметром осмотрел ее спину, грудь, живот. Сандру знобило, по коже бегали мурашки, зубы отбивали дробь.

— Чисто. — Он вздохнул с облегчением. — Брюки снимай.

Взглянула жалобно, потянула веревку на поясе, разоблачилась.

— С-сама…

— Да успокойся ты! Что, я голых баб не видел?

Кровоподтек на правом бедре наливался бордовым. Серьезно, хромать будет долго. Перелома вроде бы нет.

— На ушибленной ноге стоять можешь?

Кивнула.

— Не бойся, все хорошо.

— В-вадим?..

— Ничего с ним не станет. Такая тварь в любых условиях выживет… Ну, извини! Я факт констатирую — и только.

— Можно п-позвать?

Леон скинул рюкзак, стянул куртку, майку и сказал:

— Как хочешь.

— Вадим? Отзовись! Ты живой? — Зов получился скрипучий, полузадушенный.

Пришлось Леону самому горлопанить:

— Дизайнер! Дизайнер, ты где, твою ма-ать!

Сандра, изучающая спину Леона, захлюпала носом, обошла вокруг, бездумно уставилась в ямку между его ключиц, судорожно вздохнула. По фиг ей. Совсем с ума сошла. Леон встряхнул ее за плечи:

— Сандра! Живой твой Дизайнер! Слышишь, ветка хрустнула?

— Вдруг… птица…

— Нет тут птиц. Даже насекомых нет. Мы — единственные живые твари. Что там у меня? Чисто? Пожалуйста, еще раз, повнимательнее. Только спину.

— Нормально все, — сказала она равнодушно, — а вот рюкзак…

На рюкзаке угнездилась тварь. Пришлось его выбросить со всеми вещами. Лезть внутрь Леон не рискнул. Сандра уже оделась и сидела, поджав ноги и обхватив себя руками.

— Он не отозвался… такая тишина… Он…

— Тсс… слушай внимательно: о! Ветка… еще раз. Он это.

— А почему молчит?

— Сандра, ты ведь взрослая девочка, — прошептал Леон, вынул из кармана пистолет. — Подумай. Сама подумай. Мои слова для тебя — пустой звук. Поднимайся, идем, только тихо-тихо, не как этот медведь.

— Может, еще раз позвать…

— Бесполезно. Спугнешь только…

— Спугнешь?!

— Пойми ты… Кинул он нас. Видно, нашел коридор и ломится туда. Не веришь? Ну и не надо. — Леон нырнул в заросли папоротников.

* * *

Марш-бросок отнял у Вадима все силы. Дыхание никак не восстанавливалось, пот лил в три ручья, кружилась голова и подкашивались ноги.

Туман стелился прожилками, похожими на растрепанные веревки. По колени увязая в белом, Вадим шел к истокам клубящегося ручья. Временами ему казалось, что он в зачарованном лесу из сказки. Очень страшной сказки.

— …Дим!..зовись!..вой! — донесся женский голос, его эхо еще долго металось меж массивных еловых стволов.

Сандра! Вадим набрал воздух в легкие, чтобы откликнуться, но в последний момент передумал. Зачем? Жива — и слава богу. Пусть идет домой.

— Дизайнер! Дизайнер, ты где, твою ма-ать! — проорал Леон.

Пидрило, значит. Приспособленец. Я, значит, говно, молчи, а он командовать будет. Гениальный, все знающий и умеющий Леон. Нечего ему делать в Москве, там и так полно отморозков, и рожа у него не русская… Не приживется он. И Сандра не приживется — они беспредельщики, а времена беспредельшиков в прошлом. Да и куда их девать? Самому еле на пропитание хватает. Пусть думают, что Дизайнер умер…

Туман вздрогнул и запульсировал лиловым.

Закололо справа в боку, там, где печень; аж дыхание сперло. Пришлось пережидать боль.

Боковым зрением Вадим уловил движение — резко обернулся: никого. Но откуда тогда незримое присутствие чужака? Нервы расшатались. В мертвом лесу и не такое померещится. Что-то завозилось в папоротниках, стихло. Шумно дыша, Вадим вынул пистолет. Кожу покалывало от избытка адреналина.

Никого не дождавшись, он продолжил путь, и вдруг туманным призраком впереди вырос Леон. Вот кто возился в зарослях!

— Куда собрался? — Леон криво усмехнулся и снял пистолет с предохранителя.

«Лучше издохнуть», — подумал Вадим обреченно, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

— Стыдно, ай-я-яй. — Леон покачал головой. — Когда спалили, ой как стыдно, аж покраснел.

За его спиной обозначилась Сандра. Она смотрела… нет, не как на дерьмо. Как на раздавленное насекомое, которое копошится из последних сил, а следом тянутся внутренности. Если бы она оскорбляла, если бы даже набросилась с кулаками, было бы проще. Нет же, наблюдает, ждет чего-то.

— Кинуть, значит, решил? Знал, что ты сука, но чтобы такая…

Хотелось оправдаться, но все слова улетучились. Все равно не поймут. Не поймут, что обрекают себя на смерть. Думают, что в рай идут, но на самом деле…

— Там не так уж все радужно… для вас. Там…

— Ах ты гнида, — не выдержала Сандра. — А я поверила… ты… убью суку! — шагнула навстречу. — Подтерся — и на помойку? Гнида… да твои двойники по сравнению с тобой — святые! Шваль. Какая же ты падаль.