– Кто ты? – холодно спросил он.

– Мое имя Тизис, – ответила она, и от улыбки на ее щеках возникли ямочки.

– Тизис кто?

– О, – сказала она, будто это не приходило ей в голову. – Тизис Маларгос.

– Что случилось, Тизис? – спросил он, делая вид, что не узнал ее фамилии. Ее отец и дядя были его друзьями – то есть Дазена. Они исчезли после войны. Убиты бандитами или взяты в рабство пиратами, что скорее всего. Она была схожа с ними. Несомненно, она его ненавидела. Она видела, что Кип может пройти испытание, потому подгадила ему. Дерзко. Глупо и немыслимо, но дерзко.

– Соискатель смошенничал, – сказала она. – Он отбросил веревку. Я снова вложила ее ему в руку.

– Ты никоим образом не должна прикасаться к соискателю во время испытания. Что тут не ясно?

– Я не прикасалась к нему… Простите, верховный люксократ Призма, я вложила ему веревку в руку снова, не прикоснувшись к его коже. Я постаралась сохранить целостность испытания.

– Маларгос, – сказал Гэвин. – Ты ведь рутгарка?

– Да, владыка Призма.

Гэвин холодно посмотрел на нее.

– Когда ваш собственный благословенный сатрап Радос пересек Великую реку, чтобы сразиться с кроволесцами, что вдвое превосходили его числом, что он сделал?

– Сжег за спиной своей армии мост Розанос, – сказала она.

– Он смошенничал?

– Я… я не понимаю, – сказала она.

– Он сжег мост, чтобы его люди понимали, что бежать им будет некуда. Он не дал им выхода. Все до последнего знали, что они победят или погибнут. Отсюда и пошла поговорка «сжечь за собой мосты».

– Но я видела, как он потянулся к веревке, – слабо запротестовала она. Она сглотнула, вдруг испугавшись, что спорит с Призмой.

– И ты снова дала ее ему.

– Конечно.

– Значит, ты возвела бы новый мост за спиной благословенного сатрапа Радоса?

– Конечно, нет, это было бы…

– И обрекла бы его. Как долго ты продержалась? – спросил Гэвин.

Она вспыхнула и отвела взгляд.

– Семнадцать секунд. – Она наконец запахнулась плотнее, прикрыв прелести.

– И ты уничтожила шансы молодого человека при испытании.

– Мы можем переиграть, – начала было она.

– Ты знаешь, что нет. Как только соискатель поймет, что все не по-настоящему, Трепалка не сработает. И все скажут, что это уступка моему племяннику…

– Я думала…

– И ты это понимаешь! – сказал Гэвин, едва удерживаясь от крика.

– Что ты думала – значения не имеет, – прошипела госпожа Варидос. Пока она говорила, Гэвин расщепил свет факела и извлек суперфиолетовый. Совсем чуточку. Красота суперфиолета – в незримости. Хотя в комнате было с полдесятка людей, способных видеть суперфиолетовый люксин, если прищуриться, Гэвин был готов поспорить, что в этот момент никто из них не прищуривался. Да и если бы и так, то, что намеревался сделать Гэвин, было настолько мелким и быстрым, что даже смотрящий не заметил бы. Магическая ловкость рук. Суперфиолет наполнил кончики его пальцев.

– Ты нарушила закон, Тизис, – сказала госпожа. – Ты небрежно исполняла обязанности и могла уничтожить будущее молодого человека.

– Но ведь никто не выдерживает! – запротестовала молодая женщина. Длительность была лишь предметом гордости. Шепот, темнота, узкое пространство. Высота, пауки, змеи, крысы – Трепалка била по всем общим страхам. Обычно вера в провал означала потерю всего, и глаза испытуемых расширялись от страха, и они тянули все возможные цвета прежде, чем дернуть за веревку. Конечно, далеко от совершенства, но лучшего испытания пока не придумали.

– Вон с глаз моих, – сказал Гэвин.

Она вышла, фыркнув, разъяренная, пройдя между ним и госпожой, как Гэвин и планировал. Он вытащил из кармана камень, держа короткий стержень под запястьем, сдвинул парчу с отверстия, сбросил невидимый ультрафиолет с пальцев и с его помощью выхватил пробный камень из его паза. Затем втянул люксин в запястье, прикрепив пробный камень к предплечью лентами ультрафиолета, а последним ультрафиолетом с пальца поместил поддельный пробный камень на место настоящего. Все заняло менее секунды, и Гэвин даже не наклонился.

– Ладно, посмотрим, что у нас есть, – сказал он, вытаскивая богатую ткань из отверстия.

На глазах у госпожи Варидос Гэвин снял парчу и, наклонившись, сунул руку в отверстие, схватил пробный камень и вынул его. Тот представлял собой костяной жезл – из кости выброшенного на берег морского демона или слоновьего бивня из Рутгара – с обсидиановыми наконечниками с обоих концов. Кость была драгоценной, но обсидиан был настоящим чудом. Никто не знал, где в мире обсидиан есть, добывается он или изготавливается. Обсидиан был более редок, чем алмаз или рубин, так что после каждого испытания обсидиановые наконечники каждого пробного камня снимаются для очередного использования.

Суеверные называли его адским камнем. Большинство извлекателей были счастливы, что он редок, поскольку только этот камень тянул люксин прямо из извлекателя. Гэвин слышал, что в древние времена короли и сатрапы – а в мифологических преданиях убийцы Расколотого Глаза – делали кинжалы или даже целые мечи из обсидиана.

Но обсидиан проявлял свои магические свойства лишь при сочетании двух особых условий. Первое – должна быть почти полная темнота: то есть полное отсутствие видимого спектра – почему-то суперфиолет и субкрасный ему не мешали. Второе – требовалась кровь извлекателя, то есть открытая рана. Должен быть прямой физический контакт между обсидианом и люксином, поскольку люксин тянулся из извлекателя. Однако при выполнении этих условий вытягивание шло очень быстро. Если порезать плечо извлекателя обсидианом, когда тот держит люксин в руке, и прижать обсидиан к ране, в течение секунд десяти люксин будет вытянут. Ученые предполагали, что поскольку у извлекателя люксин распространен по всему телу все время, связь будет прямой, даже с люксином в глубине тела.

Поскольку скорость, с которой обсидиан вытягивал цвет из человека, для разного люксина была разной, он красивыми полосами извлекался из тела и уходил в кость. Если цвет формировался, оставался и был достаточно густым, соискатель считался достойным обучения владению соответствующим цветом. Если цвета было два, то, конечно же, соискатель считался бихромом, а более двух – полихромом.

Гэвин взял пробный камень. Он уловил легкий аромат чеснока – суперфиолетовый люксин. Он подержал его всего лишь мгновение, желая, чтобы запах рассеялся, и передал его госпоже Варидос. Поскольку она была главным испытателем, то право огласить результат принадлежало ей. Все собрались вокруг. Она тщательно сняла обсидиановые наконечники и положила их в специальную коробочку, затем подняла пробный камень над головой. Там виднелась широкая, яркая зеленая полоса, уходящая в синий, и рядом с ней не столь широкая синяя. Желтая была слабой. Крошечный участок суперфиолета. Классический конус, самый распространенный рисунок извлекателя.