Госпожа сказала:

– Сим объявляю Кипа из Ректона одаренным волей Оролама синим и зеленым цветом с возможным суперфиолетом, в чем он будет испытан позже. Поздравляю, Кип, ты бихром.

Послышались поздравления. Только Кип казался смущенным.

Гэвин обошел стол, положил руку на плечо мальчику и сжал его.

– Отлично, Кип.

От объятий Гэвина у Кипа комок стал в горле.

– Так я прошел? – тихо сказал он.

– Да. Я горжусь тобой.

Снова послышались поздравления, и рабы тут же принесли вино, и крепкие напитки, и особые печенья, и фрукты, и мясо, и сладости.

Гэвин отпустил мальчика, который выглядел совершенно сбитым с толку, словно не мог поверить его словам. В этом тоже была магия. Кип впервые пропустил сквозь себя эмоциональные эффекты всех частей спектра. Он еще не знал, что делать с последствиями. Требовалось время. Гэвин сделал жест в сторону двери, приглашая Аливиану.

– Кип, – сказал он, – я кое-кого к тебе привел. Специальный сюрприз для тебя. Она будет твоей наставницей. Она объяснит, как что работает и научит тебя основам прежде, чем мы уедем. Кип, позволь тебе представить…

– Лив?! – воскликнул Кип, когда девушка вышла из-за спины Гэвина.

– Кип!

– Почему бы тебе не отвести Кипа в его комнаты, Лив, – сказал Гэвин. – И помни, что я сказал.

Кип до сих пор был в помутнении, так что Лив взяла его за руку и повернула к главной двери. Несомненно, там будет толпа. Незачем Кипу думать, что случилось что-то необычное.

– Почему бы тебе не выйти через заднюю дверь? – сказал Гэвин. Он повернулся и швырнул суперфиолет в противоположную стену. Секция стены повернулась на прежде скрытых петлях.

Лив увела Кипа.

Тем временем в комнату вошли командир Железный Кулак и люксократ Черный.

– Светейшество, госпожа, командир, магистры, – сказал Гэвин, дружески помахивая рукой, чтобы показать, что он просто слишком занят, чтобы говорить с Железным Кулаком или люксократом Черным. Он сам пошел к задней двери. Ему нужно было поговорить с Кипом прямо сейчас. Надо было приказать мальчику ждать снаружи, а не отсылать его наверх. Гэвин шагнул в заднюю дверь, уже составляя письмо для Белой, и чуть не налетел на темного, серьезного человечка в рабском облачении. Гэвин узнал его, и сердце его упало.

– Приветствую, Владыка Призма, – сказал человечек, кивнув головой, причем его накрахмаленный головной плат едва колыхнулся. До того, как его схватили илитийские пираты, обратили в рабство и продали Андроссу Гайлу, он был парийским законником. Блестящий и скрытный, он оставался правой рукой Андросса Гайла уже двадцать лет.

– Ваш отец устал от ваших отлагательств. Он требует, чтобы вы явились в его покои немедленно.

Для Андросса Гайла «немедленно» означало вчера. Гэвин внутренне сжался, подергал шеей вправо-влево и сказал:

– Отведи меня к нему.

Кип следовал за Лив Данавис по узкому коридору к лифту. Голова его все еще шла кругом, и смятение чувств было таким, словно они не все исходили изнутри, но какие-то эмоции были ему внушены. Они казались чужими. Может, из-за того, что он снова увидел Лив. Он знал, что она в Хромерии, и надеялся найти ее с того самого момента, как узнал, что едет сюда, но встреча с ней вызвала совсем иные ощущения.

Мастер Данавис показывал Кипу много писем от Лив, так что в каком-то смысле двухлетняя разлука таковой не ощущалась, но тогда ей было пятнадцать. Ему – тринадцать. Наверное, с тех пор он вырос, поскольку стал наконец выше нее. Конечно, он по-прежнему был раза в три ее шире. А она стала еще красивее, чем была.

Пока Лив вела его по коридору к лифту, она не сказала ни слова. Кип был рад этому. Он не думал, что найдет слова. Странная, тихая радость и мир снизошли на мальчика при виде ее. Он помнил, что когда ей было четырнадцать, по городу пошли слухи, что она будет помолвлена с Гедом, сыном алькадесы. Вскоре после этого она уехала в Хромерию.

Кип вздохнул с облегчением. Она была слишком хороша для маленького Ректона.

Но хотя он и был уверен, что с тех пор она ни разу не вспоминала о нем, он скучал по ней. Лив была как солнышко над головой, и он поворачивался к этому солнышку, когда она проходила мимо, согреваясь в ее присутствии, но никогда не смея надеяться на большее. Когда мастер Данавис сказал, что у нее трудности с какой-то девушкой в Хромерии, Кип тут же захотел поехать туда, убить обидчицу и вернуться домой.

Видеть, как ее волнистые волосы хлещут на ходу ей по плечам, было как выйти на солнечный свет после долгой зимы. Кип не хотел говорить. Как только он распахнет свое хлебало, он все изгадит. Он просто смотрел, как она идет, и неуклюже поддергивал штаны на ходу, а она шагала вперед уверенно как дома.

– Похоже, я заблудилась, – сказала Лив. Она огляделась по сторонам. Коридоры казались теми же самыми. Она прикусила губу.

Полную, слегка влажную губу. Кип сглотнул, не в силах отвести взгляда.

– Кип? – сказала она.

– Ничего, конечно, ты не заблудилась.

Она снова пошла вперед, а Кип следом. За время разлуки Лив превратилась в женщину. Она была настолько стройна, насколько он был жирен. У нее были большие, ясные карие глаза, гладкая чистая кожа – а у него клятые прыщи по шее и подбородку, и бороденка только начала пробиваться. Хвала Ороламу, что у нее хоть грудь больше, чем у него.

Но туда Кип едва бросил взгляд, и теперь, когда он шел за Лив, он почти не смотрел на ее тело. Ее юбки привлекательнейшим образом колыхались взад-вперед на ходу, обнажая тонкие, красивые лодыжки. Но Кип глянул только пару раз, ну три – ладно, четыре. Но кроме этого он ни разу не посмотрел на нее так, как обычно глядел на красивых женщин. Просто это казалось неуважительным.

Ой, пять.

Она остановилась, когда они вошли в лифт.

– Я только что поняла, – сказала она, смеясь над собой, – что понятия не имею, куда должна тебя отвести. Вот что, давай пойдем в мою комнату, пока я не разузнаю, что и как. Если ты чувствуешь себя после Трепалки как я, тебе, наверное, сразу надо лечь в постель. Так?

Кип не был уверен, что заметил это раньше, но он устал. Как будто кто-то взял бутыль его энергии и все из нее вытряхнул без остатка.

Он кивнул.

– Не в настроении разговаривать? – спросила она, чуть улыбнувшись. Как ребенку, который пропустил время сна и пытается не уснуть до десерта. Но Кипу даже не хватило сил огорчиться, увидев на ее губах эту снисходительную улыбку.

Я забавен для нее. Забавен. Эх.

Она установила противовесы на лифте, подождала минутку – наверное, удивлена, как много требуется веса для Кипа – и добавила еще. Вмиг они понеслись вверх по башне, мимо поднимающихся и спускающихся студентов. Они остановились и вышли в большой вестибюль, который втекал в одну из прозрачных труб, связывающих центральную башню со всеми остальными.