– Вон там, – Нико указал на залив Лонг-Айленд, где метрах в четырехстах от берега мерцала огнями большая яхта. – Можно приземлиться на палубу этого судна. Греки контролируют море.

Рейна сомневалась, что греки проявят к ним больше дружелюбия, нежели римляне, но Пегасу, кажется, понравилась такая идея. Он спикировал к темным водам залива.

Корабль оказался белым прогулочным катером метров тридцати длиной, плавных очертаний, с темными иллюминаторами. На носу красными буквами было написано «MI AMOR»[32]. На верхней носовой палубе имелась взлетно-посадочная площадка, на которую вполне могла поместиться Афина Парфенос.

Рейна не увидела ни одного члена команды и предположила, что яхта – обычное судно смертных, поставленное на ночь на якорь. Однако если она ошибается и это ловушка…

– Для нас это лучшая возможность, – сказал Нико. – Лошади устали, нужно садиться.

Претор неохотно кивнула:

– Давай.

Пегас опустился на верхнюю носовую палубу, за ним последовали Гвидо и Пират. Остальные кони осторожно опустили Афину Парфенос на взлетно-посадочную площадку и пристроились по сторонам от статуи. Канаты и упряжи делали их похожими на карусельных лошадок.

Рейна спешилась и опустилась на колени, как и два дня назад, во время первой встречи с Пегасом:

– Спасибо, о великий.

Пегас развернул крылья и склонил голову.

Даже сейчас, пролетев над половиной Восточного побережья, Рейна с трудом могла поверить, что бессмертный конь позволил ей ехать на нем верхом.

Девушка всегда представляла Владыку пегасов белоснежным конем с крыльями, как у огромного голубя, но шкура Пегаса была насыщенного коричневого цвета, с рыжими и золотистыми крапинками на морде (Хедж утверждал, что это следы крови и ихора, пролившихся из шеи его матери Медузы после того, как ее обезглавили, и породивших Пегаса). Крылья Пегаса по окрасу напоминали орлиные – золотой, белый, коричневый и цвет ржавчины. Всё это придавало царю летающих коней гораздо более величественный вид, чем простой белый окрас. Он словно вобрал в себя окрасы всех коней, своих будущих потомков.

Владыка Пегас заржал.

Хедж рысью подбежал поближе и начал переводить.

– Пегас говорит, что ему придется уйти до того, как начнется стрельба. Его жизненная сила объединяет всех пегасов, так что, понимаешь, если его ранят, все крылатые кони почувствуют его боль. Потому-то он так редко показывается. Он бессмертен, а его потомки – нет. Владыка не хочет, чтобы они страдали из-за него. Он попросил остальных коней остаться с нами, чтобы помочь выполнить нашу миссию.

– Я понимаю, – кивнула Рейна. – Спасибо.

Пегас заржал.

Хедж вытаращил глаза. Подавил рыдание, вытащил из рюкзака носовой платок и промокнул слезы.

– Тренер, – обеспокоенно нахмурился Нико, – что сказал Пегас?

– Он… он говорит, что явился к нам лично не из-за моего послания, – Хедж повернулся к Рейне. – А из-за тебя. Он чувствует всё, что чувствуют крылатые лошади во всём мире. Он знает о твоей дружбе со Сципио. Пегас говорит, что его еще никогда так сильно не трогало сострадание полубога к крылатому коню. Он дарует тебе звание Друга Лошадей. Это великая честь.

У Рейны защипало в глазах. Она склонила голову:

– Благодарю вас, Владыка.

Пегас ударил копытом по палубе. Остальные крылатые кони заржали, отдавая честь. Потом их прародитель подпрыгнул и по спирали ушел в ночное небо.

Хедж потрясенно смотрел на темные облака.

– Пегас не показывался столетиями, – сатир похлопал Рейну по спине. – Молодец, римлянка.

Рейна вовсе не считала, что заслуживает похвалы, ведь из-за нее Сципио пришлось так страдать; однако она подавила чувство вины.

– Нико, нужно проверить корабль, – сказала она. – Если на борту кто-то есть…

– Прямо перед тобой, – юноша погладил Пирата по морде. – Я чувствую присутствие двух смертных, они спят в пассажирском салоне. Больше никого. Гипнос мне не отец, но я наслал на них глубокий сон. Должно хватить, чтобы они прохрапели до полудня.

Рейна постаралась не пялиться на сына Аида. За последние несколько дней он стал намного сильнее. Природная магия Хеджа вернула его почти с того света. Претор уже видела, как Нико совершает умопомрачительные вещи, но управлять снами… интересно, он всегда умел это делать?

Охваченный предвкушением, тренер Хедж потер руки:

– Итак, когда мы сможем сойти на берег? Жена меня заждалась!

Рейна обвела взглядом горизонт. Греческая трирема патрулировала залив, однако их прибытия, видимо, не заметила. Никаких сигналов тревоги. Никаких признаков движения на берегу.

На расстоянии чуть менее километра к западу от них что-то серебряно блеснуло. К яхте на всех парах мчался, не зажигая огней, черный моторный катер. Рейна надеялась, что это судно смертных, но когда он подошел ближе, ее рука сжала рукоять меча. На носу катера поблескивал лавровый венок и надпись «SPQR».

– Легион отправил к нам группу встречающих.

Нико проследил за ее взглядом:

– Мне казалось, у римлян нет флота.

– Не было, – поправила его претор. – Очевидно, Октавиан оказался более предприимчивым, чем я ожидала.

– Так давайте на них нападем! – воскликнул Хедж. – Никто не встанет у меня на пути, когда я уже почти дома!

Рейна насчитала на катере трех человек. Двое были в шлемах, но Рейна узнала скуластое лицо и коренастую фигуру стоявшего за штурвалом: Майкл Кахейл.

– Попробуем поднять ставки, – решила Рейна. – Вон тот парень – правая рука Октавиана, но он хороший легионер. Возможно, я смогу его урезонить.

Ветер растрепал темные волосы Нико.

– Но если ты ошибаешься…

Черный катер сбавил ход и поравнялся с яхтой. Майкл крикнул:

– Рейна! Мне приказано арестовать тебя и конфисковать эту статую. Сейчас я с двумя центурионами поднимусь к вам на борт. Я предпочел бы обойтись без кровопролития.

Рейна постаралась унять дрожь в коленях:

– Поднимайся на борт, Майкл!

Она повернулась к Нико и тренеру Хеджу:

– Если я ошибаюсь, будьте наготове. Майкл Кахейл опытный боец.

Майкл оделся не как для битвы. Он был в обычной фиолетовой футболке, джинсах и кроссовках. С первого взгляда казалось, что он безоружен, но Рейну это не успокоило. Руки у него были толщиной с канаты висячего моста, а лицо не дружелюбнее кирпичной стены. Вытатуированный голубь на его предплечье напоминал скорее хищную птицу.

Его глаза недобро блестели, пока он быстро окидывал взглядом яхту: статую Афины Парфенос, пристегнутую канатами к упряжи пегасов, Нико с обнаженным мечом из стигийской стали, тренера Хеджа с бейсбольной битой.