– Этот бесконечно счастливый день, когда французский народ собрался, дабы освятить Верховное существо, наконец-то настал, – начал он.

Толпа ловила каждое его слово. «А ведь он знает, что делает», – думала я, проталкиваясь ближе. Робеспьер действительно сотворял нового бога, которому нам отныне надлежало поклоняться.

– Он не создавал королей, дабы те пожирали род человеческий, – продолжал Робеспьер. – Он не создавал священников, дабы те впрягали нас, словно норовистых лошадей, в королевские кареты…

Поистине этот новый бог был богом, как нельзя подходящим революции.

Когда речь окончилась, толпа заревела от восторга. Даже противники Робеспьера были захвачены общей радостью момента. Надо отдать ему должное. Разделенная, раздробленная Франция наконец-то заговорила в один голос.

Воспользовавшись ликованием толпы, Арно пробрался в шатер Робеспьера с целью найти то, чем мы потом могли бы скомпрометировать нашего верховного правителя. Он вернулся не с пустыми руками. Короткое письмо безошибочно свидетельствовало о связи Робеспьера с Жерменом.

Кроме письма, Арно раздобыл список.

– Здесь почти полсотни имен депутатов Конвента, – сказал Арно. – Список противников Робеспьера, написанный его рукой.

Я усмехнулась.

– Думаю, этим достойным господам было бы весьма интересно узнать, что они фигурируют в списке. Но сначала… – Я указала на небольшую груду винных бочек. – Месье Робеспьер явился сюда с собственными запасами вина. Отвлеки внимание караульных. У меня появилась еще одна идея.

Мы поработали на славу. Арно позаботился о том, чтобы похищенный список стал достоянием яростных противников Робеспьера, а я тем временем кое-что подсыпала ему в вино.

– Ты что туда подмешала? – спросил Арно.

Мы стояли, ожидая продолжения спектакля. Робеспьер не ограничился одной речью. Он намеревался говорить дальше, теперь уже под воздействием зелья, добавленного мной в его вино…

– Порошок спорыньи. В малых дозах он меняет поведение человека: бессвязная речь, галлюцинации…

Так оно и случилось. Теперь Робеспьер нес какой-то бред, комкая и растягивая слова. Когда противники потребовали объяснений насчет списка, он не смог дать вразумительного ответа.

Мы покинули Марсово поле, когда Робеспьер спускался с горы под неутихающие насмешки и язвительные выкрики толпы. Люди явно недоумевали: почему прекрасно начавшийся праздник окончился столь плачевно?

Интересно, сумел ли Робеспьер почувствовать присутствие рук, дергающих за ниточки событий? Если он принадлежал к тамплиерам, подобное не должно было его удивлять. Но в любом случае процесс его дискредитации начался и обязательно получит продолжение. Нам лишь оставалось ждать.

Я перечитала последнюю фразу предыдущей записи: «Нам лишь оставалось ждать».

Ждать, черт побери! «Чума на эти ваши ожиданья!» – сказал бы мистер Уэзеролл. Необходимость ждать буквально свела меня с ума.

Я в одиночку кружилась по грязным полам пустого особняка с мечом в руке. Я упражнялась в фехтовании, понимая, как мне не хватает мистера Уэзеролла. Сейчас бы он сидел, положив рядом костыли, следил за моими движениями и говорил, что моя поза никуда не годится, а ногами я выписываю вообще неизвестно что. «И перестань красоваться, черт тебя побери!»

Но его не было. А мне нужно было бы раньше пораскинуть мозгами, поскольку одиночество на меня скверно действует. Я осталась наедине со своими мыслями, слишком глубоко увязнув в них. Мой мозг перебирал события прошлого.

В одиночку я исходила гноем, как воспаленная рана.

Все это отчасти стало причиной моего сегодняшнего состояния, когда я вдруг перестала следить за собой.

Новости вытолкнули меня из этого порочного круга, вернув в деятельное состояние. Затем последовала встреча с Арно. Я сообщила ему об аресте Робеспьера.

– Наверняка это из-за его туманных угроз устроить чистку «врагам государства». Утром его должны казнить.

Нам обязательно нужно было увидеться с Робеспьером, пока он еще был жив. Однако в тюрьме Форлевек мы наткнулись на следы бойни. Повсюду валялись мертвые тела. Сопровождающие Робеспьера тоже были мертвы, однако сам он куда-то исчез. В это время из угла послышался стон. Там, прислонившись к стене, полулежал раненый караульный. Его грудь была липкой от крови. Арно склонился над ним, расстегнул мундир, чтобы осмотреть рану и попытаться остановить кровь.

– Что здесь произошло? – спросил Арно.

Я тоже подошла и вытянула шею, ожидая ответа. Пока Арно пытался хоть как-то помочь раненому, я переступила через лужу крови и подошла с другой стороны, приложив ухо к его губам.

– Начальник тюрьмы отказался принять узников, – кашляя, сообщил умирающий. – Пока мы ждали распоряжений, нас атаковали войска Парижской Коммуны. Они забрали Робеспьера и остальных.

– Куда?

Раненый вяло махнул рукой, указав направление.

– Вряд ли это далеко отсюда. Полгорода обратилось против Робеспьера.

– Спасибо, – сказала я ему.

Разумеется, мне следовало бы помочь этому бедняге, перевязав раны. Я не должна была бросаться на поиски сломя голову. Я действовала неправильно, скверно.

И все равно это было не так скверно, как то, что произошло потом.

После истории на Марсовом поле мы с Арно расстроили многие замыслы Робеспьера. Не стала исключением и его попытка сбежать. Мы настигли смещенного вождя в Отель-де-Виль,[13] появившись там несколькими минутами раньше солдат Конвента.

– Где Жермен? – спросила я.

– Я ни за что не скажу.

И тогда я совершила этот жуткий поступок. Наглядное доказательство того, что я вплотную подошла к пределам… себя. Своей личности. Я уже не могла остановиться.

Я выхватила из-за пояса пистолет. Арно пытался меня остановить, но не успел. Я направила пистолет на Робеспьера, которого видела сквозь пелену ненависти, и выстрелила.

Звук был оглушительным, словно я палила из пушки. Пуля угодила в нижнюю челюсть Робеспьера. Та треснула и отвисла. И сейчас же у него изо рта полилась кровь, забрызгивая пол.