– Против этих зверюг требуется что-то помощнее, – заметил Гиссерий.

Словно в ответ на его замечание, вновь заработали большие орудия. Огромный камень гулко ударил ящера в грудь. Животное покачнулось, но устояло. Тряхнув головой, рептилия снова шагнула вперед, однако следующий камень, ударив зверя в переднюю лапу, заставил его припасть на колено. Сидевшие на его спине в просторных, сплетенных из ветвей сооружениях сампплы натянули луки. Их длинные стрелы со свистом пробивали щиты и доспехи, поражая защитников побережья.

Длинную шею другого гиганта пронзила стрела палинтона. Ящер мотнул головой, грузно осел на землю, повалился набок и забил ногами, задыхаясь. Еще один ящер пронзительно взвизгнул, когда его бок опалил выпущенный из катапульты огненный шар жаровни,[22]заполненной горящей смолой. Гигант прянул в сторону, толкнув другого ящера с такой силой, что два самппла вылетели из корзины.

Несмотря на жестокий плотный обстрел, рептилии сампплов приблизились к укреплениям, сминая частоколы и защитников города. Вслед за ними в бой вступили всадники, восседающие на менее крупных, но не менее внушительных ящерах, закованных в костяную броню. В своих панцирях, усеянных костяными наростами-шипами, рогатые рептилии выглядели безобразно и устрашающе.

Навстречу всадникам выдвинулись отряды тяжелой кавалерии ногарских легионов. Рептилии валили всадников Ногары вместе с закованными в бронзовую пластинчатую броню гиппарионами, поднимали их на рога. В свою очередь ногарские катафрактарии[23]длинными копьями выбивали сампплов из седел.

Вслед за кавалерией в ряды защитников побережья снова врубилась пехота. Это уже были не полуголые акатаны, марози, семурги и сеххи: в бой вступили крепкие коренастые керутты и могучие сампплы в тяжелой броне.

Катапульты и баллисты трудились без перебоя, камни, стрелы и пылающие снаряды обрушивались на полчища Тени, однако натиск не ослабевал. Под напором многочисленных врагов защитники побережья были вынуждены шаг за шагом сдавать свои позиции, отступая к городским постройкам.

Кровавая ожесточенная битва продолжалась до самой темноты, не ослабевая ни на миг. Уставших и раненых бойцов сменяли другие, а воины Тени накатывали волна за волной и даже с наступлением темноты не ослабили своего натиска. Бойцы с обеих сторон рубились яростно и жестоко. Трещали копья и щиты звенели клинки, чакры[24]сампплов со свистом рассекали воздух, врезаясь в плоть.

В ночном небе замелькали бесформенные тени, на побережье обрушились крылатые ящеры сампплов. Небесные всадники сбросили вниз тяжелые тройные крючья на канатах. Проносясь на огромной скорости сквозь ряды защитников, эти крюки раздирали тела в клочья. Стрелки на стенах и башнях крепости перенесли обстрел из катапульт, баллист и полиболов[25]на птерозавров.[26]Пролетая мимо целей, ядра и стрелы обрушивались вниз, калеча в общей свалке как противников, так и своих. Жители побережья впервые столкнулись с подобной угрозой и не имели абсолютно никакого опыта в противодействии крылатым врагам. Однако стрелки на башенных орудиях быстро оправились от растерянности. В катапульты зарядили большие боласы и широкие сети с привязанными по углам камнями – и через некоторое время птерозавры, запутываясь крыльями в этих снарядах, друг за другом начали обрушиваться вниз.

С рассветом воины Тени оттеснили защитников побережья к городу – битва сместилась на городские улицы, где каждый дом оборонялся, словно крепость.

Всю ночь Бельфеддор не выпускал клинков из рук. Его воины сменяли друг друга – капитан же ни на миг не выходил из боя. Несмотря на поддержку своей второй половины, его уже шатало от усталости, а в глазах плавал кровавый туман.

– Ты совсем не бережешь наше тело, – обеспокоенно укорил его демон.

– Заткнись и делай свое дело, – процедил Бельфеддор сквозь зубы.

– Капитан Бельфеддор! – окликнули его сзади. – Тебя вызывает комендант крепости!

– Иди, капитан, – кивнул Верлан своему командиру, с обычной невозмутимостью орудуя мечом.

Последовав за гонцом коменданта, Бельфеддор поспешил в крепость. Поднявшись на башню, он бросил взгляд на равнину и содрогнулся. В горячке боя не было времени и возможности задуматься о всей масштабности сражения – теперь же с высоты крепостной башни взгляду предстало огромное пространство, заваленное трупами, по которым шагали плотные шеренги все новых и новых захватчиков. В воздухе стоял тошнотворный запах крови и мертвой плоти, которого не мог разогнать даже налетевший с полуночи ветер.

Две катапульты и баллиста на башне, как и прочие орудия на крепостных укреплениях, непрерывно обстреливали штурмующие город полчища врагов. Лучники у бойниц обильно осыпали захватчиков стрелами.

С вершины башни комендант внимательно наблюдал за ходом боя, то и дело отправляя гонцов к командирам легионов и получая сообщения с другими гонцами. Рядом с комендантом Бельфеддор увидел Кальматтеса.

– Зачем ты звал меня, благородный Ценнетес?

– Ты должен покинуть нас, дружище, – произнес комендант и взглянул на жреца.

– У тебя особая миссия в этом противостоянии, и ты это знаешь, – сказал Кальматтес.

Бельфеддор невесело усмехнулся.

– Ты устал уговаривать меня в одиночку, почтенный Кальматтес?

– Послушай меня, друг мой, – сказал комендант, взяв Бельфеддора за локоть. – Я не склонен доверять служителям культа, тебе это известно. Но жрецам Ночи я верю. Если они утверждают, что именно в твоих руках судьба нашего мира, – я не вижу для тебя причин задерживаться здесь. Город обречен, ты знаешь это не хуже меня. Оставаясь здесь, ты все равно не спасешь его.

Бельфеддор покачал головой:

– Я не могу бросить своих товарищей. Только не сейчас.

– Именно сейчас, – жестко произнес комендант. – Пока ты еще можешь покинуть город, но скоро у тебя такой возможности уже не будет. Посмотри туда.

Устремив взгляд в указанном направлении, Бельфеддор увидел черную тучу, надвигавшуюся на город с заката по суше и по морю.

– Что это? – встревожился капитан.

– Это враг, – ответил демон.

– На нас идут черные легионы и флот из Нассато, – пояснил комендант. – Скоро город будет полностью блокирован. В гавани стоят три корабля: бери любой и делай то, что должен делать.