– Тебя пока никто не спрашивает! – огрызнулся Бельфеддор.

– Среди жрецов произошел раскол, – продолжал комендант Ценнетес. – Многие приняли новую веру, большинство же остались верны прежней. И те и другие весьма фанатичны и настроены очень решительно. Наследник трона открыто поддержал Тень и приказал взять под стражу всех ее противников. Жрецы старой веры призвали своих сторонников к оружию, в столице началась резня. В столичных легионах начался разброд, императорская власть поставлена под сомнение. Брожение охватило все войска, в Ногаре разгорается гражданская война. И это при том, что от Большого порога к Отоммосо вот-вот выступит флот кадангов, а с восхода в Старую Ногару вторглись армии воинов-пустынников. По сути, империей сейчас никто не управляет, и помощи нам ждать неоткуда.

– А что говорит наместник? – поинтересовался Бельфеддор.

– Ничего. Он в полной растерянности. Мне пришлось принять на себя командование всеми войсками Черного берега, пока не начался разброд.

– И каковы же будут приказы?

Комендант тяжело вздохнул, посмотрел Бельфеддору в глаза и произнес:

– Приказ только один – стоять насмерть.

Немного помолчав, Ценнетес продолжил:

– Я хотел бы, чтобы ты возглавил один из легионов. Сейчас здесь собралось более двадцати тысяч клинков, – мне не хватает опытных командиров, а враг на подходе. Но мне кажется, что ты сообщил не все, что узнал в Сердце джунглей.

– Вот за что я всегда уважал нашего коменданта, так это за его проницательность, – усмехнулся демон.

Бельфеддор кивнул:

– Да, я рассказал не все. Жрецы Ночи возложили на меня миссию. Честно говоря, я до сих пор в растерянности – и не знаю, как поступить.

Бельфеддор рассказал коменданту все, что узнал от верховного жреца в Токкато о девочке с острова Горронга.

– Так в чем же твои сомнения? – спросил Ценнетес. – Если судьба этой девочки действительно может повлиять на судьбу мира – не мешкай, делай то, что должен делать. Что тебя останавливает?

– Не знаю… – Бельфеддор тяжело вздохнул. – Все это слишком неожиданно для меня. Я простой воин, мое место в рядах бойцов – таких же, как я. Тем более теперь, когда на счету каждый клинок.

– О нет, дружище, ты не простой воин, – возразил комендант. – Ты – лучший, и тебе это известно.

– Именно так! – не удержался от ехидного замечания демон. – Скромность твоя лжива, друг мой. Укажи хотя бы одного бойца, равного нам.

– Это ты боец, – ответил ему Бельфеддор. – Я же простой человек. Не будь тебя, я давно бы уже лежал в придорожной канаве.

– Наконец-то ты это признал! – восторжествовал демон. – Но мне не нравится твое упадническое настроение, дружище.

– Трудно сохранять бодрость духа, когда кругом кровь и смерть, весь привычный мир на глазах рушится, когда знаешь наверняка, что многие твои товарищи уже не встретят следующего рассвета.

Между тем комендант продолжал:

– Победа куется не только мечами на поле брани. Полководец немногого бы стоил, если рубился в первых рядах, как простой воин, пытаясь лично уничтожить побольше врагов, а не руководя всей битвой. Дело интендантов – обеспечивать армию припасами, лазутчиков – добывать сведения: каждый выполняет свою задачу. Жрецы не зря избрали тебя для этой миссии. Ты лучший воин из всех, кто когда-либо служил в войсках Ногары.

– Но я не могу покинуть этот город сейчас, когда Тень совсем рядом! – воскликнул Бельфеддор. – Я солдат, я не могу бросить своих боевых товарищей!

Комендант грустно улыбнулся и положил ладонь на плечо капитана.

– Скажи честно, друг мой: есть ли у этого города хоть какой-нибудь шанс выстоять?

Бельфеддор тяжело вздохнул.

– Весь Юг надвигается на нас, – произнес он. – Армия Тени раздавит город.

– Так стоит ли тратить время напрасно, когда ты можешь сделать гораздо больше в другом месте?

– Разумно, – согласился демон. – Вот она, ваша глупая привязанность к одному месту, друзьям, любимой женщине. В этом ваша слабость.

Бельфеддор опять вздохнул.

– Мы встретим Тень вместе, – сказал он. – Я решу, что делать дальше, но – чуть позже.

– Не затягивай с решением, – посоветовал Ценнетес. – В этом случае я не могу тебе приказывать, однако надеюсь, что ты поступишь так, как нужно для спасения всех нас.

На башню поднялся воин и доложил:

– Прибыли лазутчики. Враг в половине перехода от нас, на рассвете он выйдет на равнину.

– Сейчас я спущусь и лично поговорю с лазутчиками, – ответил комендант воину. – Ступай.

Воин удалился. Комендант взглянул на Бельфеддора и произнес:

– Похоже, пора выводить легионы на равнину. На рассвете мы примем бой.

* * *

Предрассветный сумрак быстро рассеивался, небо светлело, в чистой синеве все отчетливей проявлялся темный силуэт паука, раскинувшего свои лапы на половину небосвода. Прибрежная равнина заблистала бронзой в первых лучах солнца. Легионы ногарской армии, вооруженные белые поселенцы, воины чернокожих племен – тысячи бойцов встали плечом к плечу, встречая несметную армию Тени.

Верхом на своем вороном гиппарионе Бельфеддор проехал вдоль передней шеренги бойцов. В состав его легиона, сформированного наспех, кроме всех прочих вошли воины его отряда и поселенцы, которых он привел с собой из джунглей. Взгляд капитана упал на старого Тессеннеса.

– Зачем ты здесь? – спросил Бельфеддор. – Почему не остался в крепости?

– Я еще не настолько немощен, чтобы позволить врагу безнаказанно топтать мою землю, – решительно ответил старик.

Бельфеддор усмехнулся, а демон одобрительно заметил:

– Слова истинного воина.

Рядом с дедом стоял Киоттос, нетерпеливо теребя рукоять меча.

– Береги себя, парень, – посоветовал ему Бельфеддор.

Юноша лишь насмешливо фыркнул в ответ. Капитан покачал головой и вернулся к своим старым боевым товарищам. Воины из клана белых волков и Кетанга находились тут же, в первых рядах.

– Смотри, капитан, – указал Верлан Бельфеддору.

Верхом на буланом гиппарионе на равнину перед войском выехал всадник в блистающих доспехах. До сей поры Бельфеддору еще ни разу не доводилось видеть Ценнетеса в воинском снаряжении, и сейчас в облике сурового воина он с трудом узнал обычно такого добродушного и неторопливого коменданта крепости.

Взгляд коменданта скользнул из-под бронзового шлема по рядам многотысячной армии, выстроившейся на равнине. Указав рукой в сторону джунглей, Ценнетес заговорил. В наступившей тишине его твердый голос звучал громко и отчетливо: