Снова вспомнились разваливающиеся фургоны и концерты в пабах Сент-Олбанса. Больше никто не будет подвозить тебя к сцене на гольф-карах, приятель! Я начинал с чистого листа, в совершенно новой группе, которая должна была многое доказать, и снова предстояла долгая и упорная работа.

Было приятно среди старожилов увидеть новых молодых фанатов в футболках Priest. Постоянно орали с просьбой исполнить «Breaking the Law» и «Hell Bent for Leather», но я не слушал. Я был решительно настроен исполнять только песни Fight. Нравилось им или нет!

Было занимательно, но приходилось вкалывать, и было очевидно, что, если мы хотим вывести Fight на более широкую аудиторию, нужно делать то, чего я не делал уже больше десяти лет: играть на разогреве. К счастью, мы смогли начать не на самом дне.

Metallica в то время была величайшей металлической группой в мире, и Ларс Ульрих позвонил мне и позвал принять участие в их эпичном утомительном туре Shit Hits the Sheds, выступить на огромных площадках по всему миру. С нами поехало еще много разогревающих коллективов: Danzig, Suicidal Tendencies и Candlebox.

Мы откатали не весь тур, но концерты, которые отыграли, были потрясающими. Я снова познакомился с огромной толпой (отлично!) и вспомнил, каково выходить на сцену после пяти вечера (так себе!). Парни из Metallica дико котировали Priest, и в Майами я спел с ними «Rapid Fire» с альбома British Steel. Было круто.

Также случилось неожиданное новое знакомство. Я скорешился с парнями из Candlebox, которые были подписаны на лейбл Мадонны Maverick. Их вокалист Кевин Мартин сказал мне, что Мадонна собирается приехать в Майами и заценить выступление.

После обеда я увидел, как она проходит мимо моего трейлера, – скорее увидел в окно пероксидные волосы этой крошки, окружившей себя армией огромных охранников. Она прошла и исчезла в трейлере Candlebox. Чуть позже Кевин вышел и подошел ко мне.

– Роб, хочешь поздороваться с Мадонной? – спросил он.

Еще как! Какой уважающий себя гей-попсарь не хотел бы поздороваться с Мадонной? Я рванул к трейлеру… И увидел нечто похожее на живую картину эпохи Ренессанса.

Мадонна раскинулась на диванчике, словно Клеопатра в помпезной ладье на реке Нил. Несколько фанаток лежали на полу возле ее ног. Воняло, но приятно воняло, духами «Шанель» и «Кристиан Диор». Когда я подошел к ней, она озадаченно меня поприветствовала.

– Это Роб из Judas Priest и Fight, – сказал Кевин.

– О, привет, Роб, рада знакомству! – сказала Мадонна, не вставая, и оглядела меня сверху донизу. – У тебя куча татух!

К тому времени так и было. «Да», – сказал я.

– Они везде? – спросила она.

Я задрал футболку, чтобы показать рисунки на животе.

– И где они у тебя заканчиваются? – кокетливо спросила Мадонна.

Я оттянул шорты до волос на лобке. Она наклонилась вперед и уставилась на мой пах, носом практически дотрагиваясь до живота.

«Твою же мать, Роб! – подумал я про себя. – Ты две минуты назад познакомился с Мадонной, а она уже чуть ли не в рот у тебя взяла!»

– О, ничего себе! – с изумлением воскликнула она. – А дальше есть?

– Да, но, думаю, лучше остановиться, – ответил я.

– Да, – кивнула Мадонна, – наверное, ты прав.

И вот так закончилось мое очень короткое закулисное знакомство с поп-королевой. Надеюсь, она вспоминает его с той же теплотой и нежностью.

После того как тур Metallica завершился, настало время придумать следующий музыкальный шаг. В душе я знал, где хочу быть. Я хотел вернуться в Judas Priest.

Было желание забить на следующий сольный альбом. War of Words пользовался успехом, и тур прошел хорошо, и, что самое важное, я доказал – самому себе, – что мне это по силам. Сольный проект принес мне настоящее удовлетворение… Но что теперь?

Мне хотелось обратно в Priest и сказать: «Парни, можем ли мы все вернуть? Потому что я очень хочу – мне очень нужно – быть в группе».

Но я не знал, как преодолеть этот раскол. Я не видел способа вернуться. Пути назад не было.

Так или иначе, мой сайд-проект стал моим сольным проектом. Казалось, профессиональная карьера зашла в тупик. Я был жутко расстроен… Но в этот сложный период случилось и хорошее.

Личная жизнь наконец начала налаживаться.

Я расстроился, что просрал Томаса. Он действительно был милым, забавным парнем, но казалось, что он ведет довольно замкнутый образ жизни. Теперь я видел, насколько сильно напугал его своим маниакальным желанием залезть в трусы на первом свидании.

Молодец, Роб! Снова твой коронный приемчик!

Единственное, что у меня осталось, – случайный перепихон со Стивом, который только ушел от Дон. Но он был другой ориентации и приударил за новой женщиной. Тем не менее мы были хорошими друзьями, и он был одним из немногих, с кем я мог нормально поговорить.

Иногда я изливал ему душу. Он знал, что я переехал в Америку ради Дэвида, влюбился в Брэда и жил с Джошем, а потом узнал, что все они оказались натуралами. Я так часто зудел ему на ухо, что он уже был экспертом в трагедиях моей интимной жизни.

Однажды вечером я убивался по Томасу, и вдруг Стив дал мне очень убедительный и прямой (если можно так выразиться) совет. «Ради бога, Роб, напиши ему еще раз, – сказал он. – Верни себе настоящего гея!»

Ну, раз он так сказал…

Я написал Томасу, и он ответил. Оказалось, что он закончил военную службу и решил не поступать на сверхурочную. Моряки передали мое письмо ему в Алабаму, куда Томас вернулся домой вместе с мамой, и теперь он занимался муторным физическим трудом на местном заводе. Томас был несчастен и после полной приключений жизни в морском флоте ненавидел свое бездумное существование.

Здорово было снова с ним связаться, и наше общение показалось добрее и мягче, может быть, потому что я перестал каждые десять секунд все сводить к сексу. Я снова предложил созваниваться.

Томас согласился, но возникла одна проблема – у его мамы не было телефона. Единственный телефон, который он мог использовать, – это таксофон в деревенском магазине.

И Томас звонил мне из магазина за счет абонента, и мы часами болтали. Теперь обсуждали не только «плотские наслаждения», как говорил Томас: мы болтали обо всем на свете, разбирали каждый аспект жизни.

И… это было странно. Парень был в тысячах километров от меня, жил хрен знает где, в Алабаме, но я ни с одним партнером не чувствовал такой близости, как с ним.

Находясь так далеко друг от друга, мы, наоборот, стали ближе. И я знал, что хочу снова его увидеть.

Из-за отсутствия возможности воссоединиться с Priest я начал сочинять второй альбом Fight. После успеха первой пластинки Epic Records хотели, чтобы я сделал War of Words II. Но я так никогда не работал.