– Да. Семейные ужины – скука смертная. Что?

Шагнула направо, и снова очутилась в коридоре. Который разделялся еще на несколько «веток». Это что за лабиринт такой? Голос Сезара я только что слышала вполне отчетливо, и вот уже он превратился в едва различимый шепот. Но, кажется, сейчас он доносился справа, и я бросилась туда, ускоряя шаг. Мне нельзя его потерять! Особенно сейчас, когда я так близко. Только не сейчас! В одно мгновение мне даже показалось, что голос снова усиливается, а потом я замерла посреди изогнувшегося живого коридора. Каменная дорожка уходила вперед, вправо и влево, а слева – снова вперед, вправо и влево, и так до бесконечности.

Это не какой-то лабиринт. Это самый настоящий лабиринт!

В замковом парке.

Где я, кажется… заблудилась?!

Метнулась назад, но наткнулась на несколько совершенно неотличимых друг от друга «коридоров».  Все было одинаковое. Деревья. Дорожка. Небо над головой. Разветвления – просто как братья-близнецы! Или тройняшки.

Вот теперь я по-настоящему испугалась. Не потому, что не могла найти Сезара и даже не потому, что могла его не найти. В пятом классе мы поехали на пикник в лес, и я отошла в кустики. Так вроде бы недалеко отошла, но, когда начала искать нашу полянку, найти не смогла. Я запаниковала, начала бегать по лесу, пытаясь отыскать какие-то знакомые ориентиры или следы, а потом меня до ночи искали с фонарями и с собаками.

Вот уже тогда надо было понять, что ничего хорошего меня в лесу не ждет! И когда Сонька предложила фотосессию в лесу, выдвинуть встречное предложение про обычную фотостудию.

Сонька!

Она выбежала мне навстречу, тогда, когда все-таки состоялась встреча Лены Харитоновой с поисковой группой. Помимо незнакомых людей с собаками, там были тетя Оля, белая как мел классная руководительница и Соня. Ее мама тоже. Соня отказалась ехать домой, пока меня не найдут, и, когда все сначала меня ощупали, а потом начали на меня орать, именно она развернулась и рявкнула:

– Хватит! – закрывая меня собой. Она же попросилась тогда к нам ночевать, и мы спали на одной кровати, обнявшись. Подозреваю, что Сонька спасла меня от выволочки, потому что тетя Оля полночи пила корвалол, я чувствовала его запах на кухне.

Мысли о подруге вытряхнули меня из близкого к панике состояния. Сцепив зубы и сжав кулаки, я запрокинула голову и посмотрела на небо. Увы, в замково-парковых лабиринтах местное небо ничего не могло мне сказать, а вот глубоко подышать я могла. Глядя на растущие местные луны: Арану, Тьеху и Ланти.

Справиться со страхом получилось.

Ненадолго.

Потому что как только я справилась с одним, деревья вокруг меня утратили цвет. Все вокруг меня утратило цвет, становясь безжизненно-серым и черным. Измениться не мог разве что камень, он и до этого был серым, а вот холод – знакомый мне холод темной магии заставил кожу покрыться мурашками. Я бросилась вперед, или, точнее, назад – заставляя себя не бежать, идти, всматриваясь в одинаковые деревья, даже выбросила одну туфельку, которая золотом полыхнула в серости (чтобы увидеть ее, если снова пойду здесь). Я сама оставалась единственным золотым островком здесь, и с каждым мгновением тьма сгущалась вокруг все сильнее. Поэтому я подхватила юбки и побежала.

Кажется, впереди мелькнул знакомый большой коридор! Главный, из которого я пришла.

Бросившись к нему, я вылетела в раскрывшийся полукругом каменный карман и врезалась в изваянием застывшего в нем Валентайна Альгора.

Врезалась до боли, потому что Альгор был твердый. В смысле, плечо у него было твердое, а я летела на всех парах. На всех парах бы и отпрянула, если бы он не перехватил меня за талию.

– Не вздумай вырываться.

А? Что?

Магия вокруг нас сгустилась, словно на землю разом рухнули все краски ночи, а после стало очень, очень темно. Если раньше была только серость, то сейчас она превратилась в черность, и не просто выжгла из мира цвета, она, кажется, выжгла весь мир. Единственное, что я чувствовала – это как бьется сердце Валентайна под моими пальцами, видела падающую на белую рубашку темную прядь и дрожала. От дикого, сумасшедшего холода, который втекал в каждую клеточку тела, готовясь отравить меня всю.

Миг – и вот уже все закончилось.

Тьма отступила, снова стало светло, мир обрел краски. Именно в этот момент я опомнилась и рванулась назад.

– Ты! – получилось громче, чем я рассчитывала. – Что ты со мной сделал?!

– Я? – Валентайн приподнял брови. – Не позволил темной магии заполнить тебя целиком.

– После того, как сам же ее на меня натравил?!

Я вспомнила ползущие по лабиринту тени и обхватила себя руками. Да он не просто ее на меня натравил! Он меня загонял! Сюда, к себе!

– Остынь, не-Ленор, – от привычного холода в голосе не осталось следа, сейчас в нем плескалось раздражение и что-то еще. – Ты сама создала теневой полог.

ЧТО?!

– Да я даже слов таких не знаю! – прошипела. – Чтобы что-то создать, нужно как минимум представлять, что это такое! А я…

– В случае любого другого, – перебил меня Валентайн, – я бы в это не поверил. Не поверил в то, что можно использовать темную магию высшего уровня, не имея о ней ни малейшего представления. Но в случае с тобой – все может быть. А теперь слушай меня внимательно: не ищи встреч с Сезаром. Если он хоть на мгновение что-то заподозрит – он тебя уничтожит. Он, его отец и твой Люциан.

Я могла ожидать всего, чего угодно, но только не такого. Совершенно точно не такого.

– Ты это только сейчас придумал? – уточнила я. – Про Сезара? Про Фергана. Про…

– Больно при взгляде на Фергана тебе тоже не было?

Я хотела возразить. Но не получилось.

– Это реакция на магию высшего светлого. Тебе повезло, что я успел переключить его внимание на себя раньше, чем он тоже почувствовал все и догадался.

– Но… но… такого раньше никогда не было.

– Ты раньше смотрела в глаза дракону?

На мгновение воцарилась тишина. В глаза драконам я раньше не смотрела, но почему-то сейчас подумала, что с удовольствием посмотрела бы еще раз. Все лучше, чем смотреть в раскрывшуюся бездну глаз Валентайна, в которой отражаюсь я, и чувствовать… я понятия не имела, что чувствовала, но во мне каждая клеточка тела сейчас была наэлектризована. Эта тишина казалась звенящей, а расстояние между нами, кажется, то сокращалось, то увеличивалось, хотя мы не двигались с места.

– Второй раз я смотрела ему в глаза, и ничего такого не почувствовала, – это однозначно был аргумент.

– Потому что второй раз темной магии в тебе не было.

– Как? Как она может во мне быть – и не быть?

– Хотел бы я это знать, не-Ленор, – Валентайн прищурился, а потом все-таки шагнул ко мне. Настолько резко и неожиданно, настолько внезапно… Ладонь темного легла на мою щеку, и это прикосновение ударило током по оголенным нервам. Жест получился собственнический, властный и, на удивление, нежный. Гораздо более интимный, чем любой самой глубокий поцелуй или даже чем то, что произошло у меня в комнате.