Мы не знали, и Аглая стала рассказывать про Снаткину и пасечника. Жадный пчеловод продал Снаткиной сахарный мед, не в том смысле что разбавленный сиропом, а пчелы у него на сахаре зимовали, а Снаткина в таких делах чрезвычайно придирчива, определила по виду. После чего крепко избила пасечника ложкой.

— Ложкой? — осторожно спросил я.

— Ага. У нее с собой всегда ложка имеется.

— Зачем ей ложка? — спросил Роман. — Велосипед понятно, а ложка? И потом, я не замечал никакой ложки…

— Она с ней с детства ходит, — ответила Аглая. — На шнурке ее носит. В школе ее дразнили, так она этой ложкой отбивалась.

— Может, не ложка, может, свинчатка? — спросил Роман. — Свинчатку как раз в ложку заливают…

Роман стал рассказывать про свинчатки, а я с удовольствием смотрел на дорогу, ведущую в Заингирь. Минут через пятнадцать нам встретился похожий на старого тощего пса лесовоз: поджарый, изломанный сосновыми хлыстами, с линялой пластмассовой розой на бампере, лязгающий цепями и потеющий маслом, он накручивал дорогу, раскачиваясь, размахивая тросами и коптя солярой. Аглая приняла к обочине, и мы переждали, пока лесовоз проедет мимо.

— А водитель где? — спросил Роман.

Я тоже водителя не заметил, лесовоз ехал самостоятельно.

— Наклонился за сигаретами, — предположила Аглая.

Нет там никакого водителя, вдруг подумал я.

— Это лесовоз-призрак.

— Как это? — заинтересовалась Аглая.

— Как поезд-призрак, только лесовоз.

Есть поезда-призраки, их нередко замечают на станциях Северной железной дороги, а есть лесовоз-призрак.

— Есть такая легенда. Однажды, в начале июля…

Однажды в начале июля архангел Михаил возвращался с работы, в левой руке квантовый щит милосердия, в правой сияющий дизруптор возмездия, был вечер. Михаил вышел к проселочной дороге и не спеша направился в сторону Судая, а тут как раз мимо проезжал Васька Кожин из леспромхоза, всегда шофер, пьяница и мелкий жулик, известный тем, что продал собственной матери краденый лес. Михаил поднял руку, а Васька остановился и открыл дверь. Михаил попросил подвезти, а Васька и согласился. Ехали они и ехали, в принципе, нормально, разговаривали о чем-то, смеялись, и не так уж и много оставалось до Судая, как насела на Ваську прежирная такая жаба. Архангел — попутчик не бедный, а я порожняком иду, подумал Васька, ничего дурного не случится, если он заплатит мне малую сумму, для него ерунда, а мне все не зря съездил. И вот проехали уже Чухлому, и отдохнувший Михаил вознес над озером четверную радугу, и тут как раз Васька и притормозил. Тормознул и сказал, что самая пора поговорить о плате за подвоз. Рассердился Михаил от такой борзоты, плюнул, вышел из машины и сказал в сердцах, чтоб тебе вечно, жмот, по этим дорогам валандаться. С тех пор Васька и колесит, от Тамани до Кологрива, от Ладоги до Читы без толку и малейшей остановки, всегда в пути, всегда за рулем. Тело его давно умерло, высохло и распалось, а дух слился с машиной и стал машиной.

Я на всякий случай обернулся, лесовоз, переваливаясь, продолжал тащить свою поклажу, лениво входя в поворот.

— Почему-то всем дебилам по дороге попадается архангел Михаил, — сказал Роман. — Я эту историю раз пять слышал.

— Это неудивительно, — улыбнулась Аглая. — Архангел Михаил в глазах народа есть справедливый заступник. Он защищает обездоленных и карает виновных… сиятельным дизруптором. Мы такие истории из каждой экспедиции пачками привозили…

— Ну да, «Настольная книга Союза Михаила архангела», — вспомнил Роман. — «Карать и защищать», примерно так…

Веслом и ложкой.

— Почему поезд-призрак может быть, а лесовоз-призрак — это смешно? — спросил я.

— Тогда все что угодно может быть призраком, — сказала Аглая. — Хоть швейная машинка. Хоть стиральная.

— Теоретически может, но на практике… Хотя… Я слышал про лифт-призрак. В кабине умер предприниматель, а потом по ночам люди стали слышать лифт, будто он ездит туда-сюда. А на самом деле он на месте стоит.

— Интересно-интересно… — Роман обернулся. — Кстати, лесовоз исчез… Слушайте, а если мы сейчас развернемся и поедем назад, мы его догоним?

— Догоним, — сказала Аглая. — На нем мой сосед через дорогу работает, Юра. Он карлик — поэтому его за рулем и не видно. То есть не карлик… мужчина альтернативной рослости.

Юра, водитель лесовоза альтернативной протяженности.

— У него на бампере всегда роза, в честь жены. Ее тоже зовут Роза. У Розы ИП, она делает маникюр, эпиляцию, наращивает ногти, разводит цветы. Так что мы бы легко догнали этот лесовоз, он самый обычный.

— Разве карликов берут в водители? — спросил Роман.

Аглая рассмеялась.

— Да нет, Юра не карлик, просто невысокий. Кофе не хотите?

Аглая передала мне термос, кофе был отвратительный. Из низких сортов кофейного порошка, что при заварке образуют кислую зуболомную жидкость, по вкусу мало отличающуюся от самого дешевого цикория. Но я сказал, что это хороший кофе, и спросил его марку. Роман кофе тоже похвалил. Мы продолжали путь к югу через холмы, обрывавшиеся острыми, словно написанными палехскими художниками гривами; иногда к дороге подступали ползущие к югу болота, иногда сквозь лесную зелень просвечивали синие харвестеры, собиравшие лес железными руками, на опушках отсвечивали ржавым лесовозы, подобные встреченному. Чем дальше на юг, тем чаще.

— Чьи же тучные стада бороздят сии злачные пажити? — спросил Роман и ответил сам себе. — Маркиза. Маркиза Карабаса. Кстати, а чем, боюсь спросить, сейчас занимается наш добрый чучельмейстер?

— Этим и занимается, — Аглая кивнула на лес. — Лесопромышленник к югу от железной дороги.

— А кто к северу? — Роман выставил руку в окно, поморщился от удовольствия встречного ветра. — Дай угадаю… Фрёкен Зизи! Зинаида Захаровна Охлопкова, управленец новой формации!

— По северную сторону лесные угодья принадлежат Сватову, — сказала Аглая.

— Федору? — уточнил я.

Подполковник не дурак.

— Его жене и теще, если официально. А Зинка тут осуществляет общее руководство, она сама не лезет, не дура все-таки… У нее где-то в области бизнес.

— А что еще у Сватова? — спросил я.

День разгулялся. Над болотами восходили радужные миражи, над сосновыми рощами сухой воздух сверкал тусклым серебром, гривы отчаянно зеленели. Мне кажется, в прошлый раз так далеко в сторону Заингиря мы не продвигались.

— Да кто его знает, — выдохнула Аглая. — У них действительно в области что-то есть, а в Чагинске какой бизнес? Елки-палки, да и те скоро кончатся. Пекарня еще, обувной магазин…

— Рыболовный.

Неплохой выбор противогазов.

— Рыболовный, точно. Но это ерунда, мелочь, тысяч пятьдесят в месяц, да и то до кризиса. Наливайки, штук пять, пиво в основном. Экономическая база нулевая.

— Тут торф есть, — вдруг сказал Роман. — Если спустить болота…

Он указал на болото справа по курсу.

— Торф сейчас никому не