Нев заглядывала ко мне домой почти каждый день после школы. Рей и Лейни также провели большую часть недели со мной. В целом вся эта шумиха стоила того.

Как только я переступила порог гостиной Линн в пятницу, она и Стеффи осыпали меня похвалами, а затем подарили мне тонкую цепочку с крошечной бриллиантовой звездой для меня – их «восходящей звезды». Я уронила слезу, уткнувшись в только что ставшие фиолетовыми волосы Линн, а потом в стальное плечо Стеффи.

Завтра я спою свою песню в самый последний раз. После этого она будет принадлежать Моне Стоун. Я испытывала одновременно тоску и облегчение. Я больше не хотела эту песню, потому что чувствовала, что она мне больше не принадлежит.

Я порепетировала ее с Линн, а потом спросила, практиковалась ли она с Нев, как я просила ее, и она кивнула. Но она не знала, зачем я ее об этом попросила, а я не стала ничего объяснять.

Сегодня вечером я ужинаю с мамой. Впервые за всю неделю мы остались одни с тех пор, как она пришла за мной в школу в понедельник. Мы говорили о многих вещах – в основном о том, что произойдет, когда я подпишу документы о передаче прав на песню, и как это повлияет на мою жизнь.

– У меня будет достаточно денег, чтобы оплатить целый год учебы в колледже. – Я слегка ошарашена этим фактом, я и не рассчитывала до этого на призовые деньги, а теперь заработаю огромную сумму.

Мама провела пальцем по краю своего бокала, создав вибрацию, которая заполнила нашу кухню.

– Колледж, говоришь? Ты что, снова задумалась о поступлении?

– Я никогда не забывала о нем. Просто мысли были заняты другими вещами.

Мама улыбнулась. Думаю, это была первая искренняя улыбка, которую она мне подарила за всю неделю. Она поставила свой бокал, потом наклонилась и коснулась моей щеки.

– Я действительно горжусь тобой, детка.

– Из-за того, что я подумываю о колледже?

– Нет. Я имею в виду не это, не пойми меня неправильно, я невероятно рада слышать, что ты говоришь о колледже. Но чем я горжусь, так это тем, как ты справляешься со всем, что на тебя свалилось.

Если бы она знала, что я планирую провернуть завтра, не уверена, что она сказала бы это.

– А теперь иди спать, – сказала она, поцеловав меня в щеку и напомнив, что любит меня больше всего на свете. Впервые за целую вечность я не приняла ее слова как должное, потому что осознала, что не каждый может услышать это от своей матери.

Я не спала. Ни секунды. Когда рассвет прокрался в мою спальню, я сбросила одеяло с ног и встала.

Я уловила свое отражение в зеркале – красные глаза и фиолетовые круги под ними и лицо, которое никогда прежде не было бледнее. Я выгляжу именно так, как чувствую себя, – измотанной.

Экран моего телефона заполнен сообщениями. От Рей и Лейни. Уведомления в WhatsApp с пожеланиеми удачи. А потом несколько сообщений от Тена с просьбой прийти сразу же, как все закончится. Он сказал, что готовит обед – все мои любимые блюда.

Я: Блонди?

Зверь: И блонди в том числе.

Я: Нев готова?

Зверь: Готова.

Я: Твой отец возненавидит меня за это?

Зверь: Нет.

Тен пытался отговорить меня брать с собой Нев, но я убедила его в том, что она нуждается в этом. Хорошо это или плохо, но она должна составить собственное мнение о своей матери.

Когда мы сели в машину, я сказала маме, что нам нужно заехать в дом Диланов. Я почти уверена, что она решила, будто я хочу увидеться с Теном. Я включила радио и услышала, как ведущий обсуждает мое выступление в Райман-Аудиториум, которое они будут транслировать на своем канале и на своем веб-сайте. Я выключила радио. Мне не нужно еще больше ос, жужжащих внутри. Да, ос. Я считают, что бабочки в животе порхают исключительно от приятных ощущений.

Когда особняк появился в поле зрения, я написала Тену, что мы уже у входа. Он вышел вместе с Нев и проводил ее до конца тропинки. Нев надела маленькое черное платье с красными сердечками, которое мы купили во время нашего нашествия на торговый центр. Она надела его вместе с парой черных ковбойских сапог и джинсовой курткой.

Никаких джинсов и леггинсов.

– Привет, ребятки, – сказала мама через мое открытое окно.

– Привет, Джейд. – Тен открыл заднюю дверь.

– О. Ты… поедешь с нами? – Ее взгляд устремился к дому, будто она ждала, что Джефф вот-вот выскочит на тропинку.

– Да, – ответил Тен.

Я повернулась в тот момент, когда он занял заднее сиденье рядом с Нев.

– Так ты тоже идешь? – задыхаясь, спросила я.

– Я пропустил твое первое выступление, – сказал Тен. – Не хотелось бы пропустить и второе. – Должно быть, я выглядела так, будто вот-вот расплачусь, потому что он добавил: – Обещаю вести себя хорошо.

Я заморгала, сердце сжалось в моей груди. Я знаю, как сильно он презирает Мону. Я знаю, как сильно он хочет, чтобы у меня была другая страсть, кроме музыки. И все же он здесь.

Он пристегнулся.

– Пристегнись, Нев.

Нев закатила глаза, но все-таки пристегнулась ремнем безопасности.

Мама все еще не завела машину.

– Эм. А Джефф знает?

– Да. Я ему сказал, – ответил Тен.

– Ты сказал ему? – пропищала я.

Тен кивнул.

– И он не возражает против этого? – спросила мама.

– Его это вполне устраивает.

Мама приподняла бровь.

– Обещаю, Джейд, – сказал Тен. – Я не доставлю тебе неприятностей.

– Тогда ладно. – Мама наконец завела машину и отъехала с подъездной дорожки.

После нескольких минут всеобщего молчания Нев спросила:

– Ты нервничаешь, Энджи?

– Да. – Я решила не спрашивать ее о том же, потому что знала, как она себя чувствует.

С тех пор как мы отъехали от их дома, Нев все время трясла коленями и наматывала на указательный палец длинную прядь волос.

Когда Райман-Аудиториум появился в поле зрения, осы стали еще более настойчивыми. Я надавила руками на живот. Вдруг я засомневалась, что смогу это сделать, но потом вспомнила, почему вообще я все это делаю. Для Нев.

Я вдыхала через нос и выдыхала через рот, когда мама проезжала мимо орды папарацци, стоявших за полицейскими оградами. Мы заранее послали номера, чтобы охрана пропустила нас без промедлений.

Вспышки были все равно, но надеюсь, изображения будут слишком размытые, чтобы использовать их. По крайней мере, у Тена хватило смекалки заставить сестру пригнуться еще квартал назад.