Однажды в комнату вошла взволнованная Аполлония.

— Дорогая, вы видели газеты? Да что я спрашиваю, конечно, нет! Сидите тут в одиночестве и даже не знаете, что творится на белом свете!

Франческа подняла глаза от вышивания и посмотрела на гостью.

Аполлония опустила глаза, едва увидев ярко-алый шрам. Эдуарду удалось значительно уменьшить его, и теперь на щеке осталась лишь неровная полоска, протянувшаяся от уха до ямочки на щеке. Она напоминала след от удара плетью. Однако ожог затронул слишком глубокие слои тканей, поэтому темный пигмент не позволял шраму принять цвет здоровой кожи.

Эдуард предупреждал Франческу, что рубец, вероятно, будет всегда походить на свежую рану.

«Как жаль, — думала герцогиня, — у Франчески прекрасное лицо, но справа она настоящий ангел с полотен Джотто, а на левую щеку невозможно смотреть без дрожи. Неудивительно, что Франческа прячется от людей. Этот шрам пугает, подобно колокольчику прокаженного».

Стараясь не выказывать сострадания, Аполлония бодро сообщила:

— Суд окончен. Леди Джейн вынесли приговор.

— Бедная женщина! — вздохнула Франческа. — Должно быть, она ужасно страдает оттого, что убила Майкла.

Аполлония не верила своим ушам. Отрешенность Франчески ужаснула ее.

— Вы сочувствуете ей, несмотря на то что она сделала? Впрочем, судья тоже проявил к ней милосердие. Иного и ждать не приходилось — ведь ее защищали лучшие адвокаты Нассау!

— Каков приговор?

— Поскольку она сделала добровольное признание, суд принял прошение о помиловании, приняв во внимание невменяемость леди Джейн.

— Но она же и вправду безумна, Аполлония! Это вполне справедливо.

Франческу преследовало чувство, что это преступление связало ее с теткой Майкла неразрывными узами. Когда молодая женщина пыталась представить себе, как леди Джейн поливает керосином дом, ей казалось, что она сама подготовила почву для пожара.

— Предположим, что это так. Она и в самом деле несла какой-то бред о том, что в доме графа Нордоньи убили ее дочь. Говорят, на первых допросах Джейн только об этом и твердила. Но не помнить, как подожгла дом? Очень странно! И на редкость удобно, не так ли?

— Что же с ней будет?

— Кому, как не вам, дорогая, обвинять леди Джейн во всех несчастьях? Дайте же выход гневу, и вам станет легче, — осторожно предложила Аполлония. — Только чудо и самопожертвование Майкла спасли вашего сына. А этой злодейке нечего опасаться правосудия. В худшем случае она проведет несколько лет в какой-нибудь психиатрической клинике в Англии. А если она внезапно придет в себя и сумеет убедить врачей, что находится в здравом уме, то и того меньше. Думаю, они легко ей поверят.

— Вы полагаете, она могла натворить такое, будучи в своем уме? — удивилась Франческа.

— Не знаю. Я твердо уверена в одном: был убит прекрасный человек и чудесный отец. Эта женщина слишком опасна, чтобы через семь лет выпустить ее на свободу. Господи, а что она с вами сделала! — воскликнула Аполлония.

Франческа покачала головой:

— Слишком много было горя и страданий. Леди Джейн по-своему любила Майкла, теперь я поняла это. Она не могла простить, что я отняла его у нее. Кроме того, она ненавидела меня за то, что сделала моя мать.

— Франческа, ваша мать была необыкновенной женщиной. Разумеется, мелкие душонки ей завидовали. Если что и свело леди Джейн с ума, так это зависть.

Франческа снова склонилась над вышиванием. Ее утомила горячность Аполлонии, а к глазам почему-то подступили слезы. Возможно, все дело в том, что речь зашла о ее матери. Прежде Франческе казалось, что она похожа на Сюзанну. Внешнее сходство — все, что унаследовано ею от матери. Однако теперь не осталось и этого.

— Послушайте, дорогая, с какой стати я распаляюсь из-за того, что происходит? Это вы должны негодовать, поскольку и полиция, и газеты покрывают злодейку! Подумайте, во что вы превратитесь, запершись здесь со своими воспоминаниями? Может, махнем осенью во Францию? Перемена обстановки пойдет вам на пользу.

— Неужели вы так скоро уезжаете?

— Да. Я получила письмо от Марио. Он собирается в Нассау, но вернуться хочет вместе со мной.

Франческа улыбнулась: вот почему возбуждена Аполлония. Марио — ненадежный любовник.

— Приезжает сюда? А не лучше ли поостеречься этого Марио? Он уже причинил вам немало боли.

— Он пишет, что не может больше ждать и появится в Нассау на следующей неделе. Что мне делать? Дорогая, как я брошу вас здесь одну, изнемогающую под грузом прошлого? Вы должны отправиться со мной во Францию — если не ради себя, то хотя бы ради меня, иначе я с ума сойду от тревоги за вас.

Перед обаянием Аполлонии не устояла даже подавленная Франческа.

— Но кто позаботится о санатории?

— Как кто, конечно, Эдуард! Все равно, пока вы окончательно не поправитесь, от вас мало проку. Иногда мне даже кажется, что вы мешаете Эдуарду.

Однако Франческа еще не уступила.

— Дело не только в «Розе Лайфорда», Аполлония. Как бы высоко я ни ценила вашу заботу, у меня есть серьезные причины отказаться. Я волнуюсь за Кристофера. Мальчик пережил ужасное потрясение, потеряв разом и дом, и отца. Не знаю, что он помнит о той ночи, но боюсь, в чужой стране Кристофер почувствует себя еще более неуверенно.

— Чепуха! Ребенок очень чутко реагирует на настроения матери. Если она счастлива, то и он счастлив. Если расстроена и подавлена, то и он тоже. Лучшее, что вы можете сделать для бедного малыша, — это успокоиться и обрести душевное равновесие. Вам необходимо сменить обстановку.

Аполлония так настаивала, что Франческа смутилась.

— Хорошо, Аполлония, я подумаю.

— Простите, если я говорила слишком резко, но я забочусь о вас. Ну кто еще на белом свете за вами присмотрит?

Франческа невесело улыбнулась:

— Да, если бы не вы с Эдуардом, я была бы совсем одинока.

— Что ж, тогда относитесь ко мне как к матери.

Поцеловав Франческу, Аполлония удалилась, надеясь, что ее усилия не пропали даром. Однако едва она скрылась за дверью, как улыбка Франчески угасла. Ей не хватало духу спасать себя, и она понимала, что поездка не поможет — в Париже ей будет так же одиноко, как и в Лайфорд-Кэй. И уж конечно, Франческа не могла относиться к Аполлонии как к матери, особенно теперь, когда Сюзанна снилась ей каждую ночь. Молодая женщина подсознательно стремилась последовать за матерью в бесплотный мир теней, в царство вечной ночи.

Внезапно Франческа услышала шорох, доносившийся снаружи. Может, кто-то прячется поблизости и наблюдает за ней? Кристофер заснул на ковре. Взглянув на светловолосого малыша с нежным личиком и большими глазами, Франческа вздрогнула, испугавшись за сына. Заметив какое-то движение за окном, она быстро встала и открыла дверь.