Майкл вышиб дверь и вытащил жену из комнаты.

— Кристофер! — крикнула Франческа, и они вместе бросились вниз. Все было объято пламенем, сверху падали куски горящего дерева. Головня упала на Франческу, но она не почувствовала боли, думая только о том, как пробиться к ребенку. Рухнувшая балка ударила Майкла по спине, но это не остановило его. Дверь в комнату Кристофера заблокировал огонь.

— Я попробую проникнуть отсюда, а ты попытайся со двора! — крикнул Майкл.

Франческа выскочила на воздух. Легкие жгло, глаза щипало. Она бросилась за угол, куда выходили раздвижные стеклянные двери детской. Они были заперты. Франческа ударила по стеклу кулаком и тут увидела Майкла почти рядом с кроваткой Кристофера. На ее глазах у него вспыхнули борода и волосы, он хромал. Через секунду его свалила на пол еще одна рухнувшая балка.

— Вставай! Вставай! — кричала Франческа.

Майкл катался по ковру, сбивая пламя с головы и плеч. Наконец он встал на ноги. Рубашка на нем обуглилась. Потянувшись к кроватке, Майкл схватил вопящего малыша.

Когда муж отодвинул стеклянную створку двери, у Франчески появилась надежда, что все они вырвутся из этого ада, но в этот миг в детскую ворвался ветер, и Майкл вспыхнул как факел. Издав страшный предсмертный вопль, он бросил ребенка жене.

Франческа понимала, что не имеет права оставаться наедине со своим горем. Кристофер получил несколько травм, и она не может сидеть взаперти перед зеркалом, с ужасом глядя на себя. Теперь Франческа стала пациенткой своей клиники, но полностью восстановить ее лицо оказалось не под силу даже Эдуарду. Поздно поднимаясь с постели, она каждый день подходила к зеркалу в палате для тяжелобольных и всякий раз вздрагивала, увидев себя. Левая щека была обезображена красным рубцом, словно клеймом вины. Правая сторона лица не пострадала.

Франческа вышла прогуляться по ухоженной территории «Розы Лайфорда». Голова ее была забинтована. В сумерках трава казалась почти голубой. На клумбах, бордюрах и кустарниках вокруг дома цвели любимые цветы Сюзанны. Но один участок владения зиял, как черная дыра. Подойдя ближе, Франческа увидела руины бунгало. Сразу было установлено, что причиной пожара стал поджог. Кого же толкнула на это ненависть к ней? Принимая это во внимание, Франческе не следовало бы гулять одной, однако она ничего не боялась, пока Кристофер находился в безопасности. Молодая женщина приблизилась к пепелищу. Развалины напоминали гигантский обгоревший куст, часть ветвей которого чудом уцелела. Тут и там возвышались остатки стен, покрытые разводами от воды. Истлевшие обои скручивались, как папиросная бумага. Франческа вдруг поняла, что всякий раз, когда она вспоминала пожар или видела его в кошмарах, ей представлялось, что огонь сразу объял весь дом, словно какая-то неведомая сила решила спалить его в наказание за смертный грех хозяйки. Но сила эта, свершив возмездие, не уничтожила следы пребывания здесь Франчески, по сей день открытые ветрам, дождю и солнцу. Обгоревшие и залитые водой, ее пожитки валялись повсюду, будто нарочно разбросанные чьей-то бездушной рукой. Ничто не уцелело после огня и воды. Мебель обуглилась и заплесневела, одежда почернела, бумаги раскисли от воды. Но ужаснее всего была зияющая черная дыра там, где прежде находилась детская. Франческа подняла обгоревшую дощечку с поблекшим бордюром из сердечек и цветов — это нарисовал Майкл на стенках колыбели. От дощечки на пальцах Франчески остался жирный черный след.

Развалины гнали Франческу прочь, как таинственная сила. Казалось, это уже не ее владения, даже сама земля, похожая на кладбище, принадлежит теперь незримым существам из потустороннего мира. Она вторглась на чужую территорию и должна уйти. Ощущение тревоги не покидало Франческу, как и тени прошлого. Почти каждую ночь ей снилась Сюзанна, и она видела имение прежним, как до пожара. Хотя Франческа жила в бунгало с Жози и Марианной, в кошмарах они не появлялись, лишь смутно ощущалось их успокаивающее присутствие. Обычно ей снилось одно и то же — к дому со стороны моря приближается прекрасная незнакомая женщина с развевающимися на ветру рыжими волосами. Франческа вдруг понимала, что это ее мать. Однако Сюзанна не входила в дом, а заглядывала в окна, будто высматривая кого-то. Всякий раз, когда она видела дочь, в глазах Сюзанны застывал страх. Франческа бросалась к матери, барабанила кулаками по стеклу, но на нее смотрело лишь собственное лицо, обезображенное шрамом.

Франческа просыпалась в холодном поту. Несколько мгновений после этого она все еще находилась во власти кошмара, ей чудился огонь — языки пламени лизали ноги, спину… Потом наваждение рассеивалось, и ее охватывали гнетущая пустота и ужас перед жизнью. Она разгадала смысл этих снов: она была приговорена к ним за гибель Майкла. Франческа обрекла его на смерть в ту ночь, когда он сделал ей предложение, а она не открыла ему правду. Оглядываясь назад, Франческа понимала, что каждый поступок приближал ее к пожару. Но именно Майкл, всегда желавший жене только добра, стал искупительной жертвой.

Сначала Франческа решила, что она так же виновна, как Сюзанна, но потом стала сознавать, что должна взять на себя ответственность и за нее.

Эдуард несколько раз пытался вызвать Франческу на откровенность, но она стыдилась рассказывать о своей жизни, состоящей лишь из утрат и разлук. Все, кого любила Франческа, покинули ее — мать, Джек, Жози, Майкл. Она боялась, что, услышав об ее кошмарах, Эдуард догадается: рубец на щеке лишь внешнее проявление душевных изъянов — и отвернется от нее.

Врач же, считая причиной затянувшейся депрессии Франчески уродливый рубец, решил пойти на риск и выполнить тонкую пластическую операцию по пересадке тканей. Он считал, что, улучшив внешность Франчески, поднимет ей дух. Однако Эдуард не обнадеживал ее, а она сама не слишком верила в чудо. Тем не менее Франческа согласилась на операцию с радостью, полагая, что наркоз дарует ей на время блаженное забытье. От всего прочего она не ждала ничего путного. Шрам отныне символизировал ее вину. Что толку избавляться от внешнего проявления, если внутри все остается прежним? Просыпаясь после наркоза, замотанная в бинты Франческа звала Майкла. Ей привиделось, что он жив.

Через несколько дней Эдуард снял бинты. Он казался подавленным, и его взгляд выражал профессиональное любопытство. Франческа поняла, что врач потерпел поражение. Простому смертному не дано исцелить ее.

В больнице до Франчески дошли слухи, что леди Джейн созналась в преднамеренном поджоге и заключена под стражу. Франческа воспрянула духом. Садовник Джо видел, как кто-то пытался открыть снаружи стеклянную дверь детской еще до Франчески. Очевидно, леди Джейн собиралась спасти Кристофера. Решив, что Майкла нет дома, поскольку его машины не было в гараже, она вознамерилась погубить только Франческу.

Погребальный колокольный звон, гудевший в голове Франчески с похорон Майкла, наконец смолк. Юность ее закончилась. Теперь она будет свободна, если удастся избавиться от воспоминаний и горького осадка в душе.

На период восстановления молодая женщина поселилась в большом уединенном коттедже на самом краю владений. Коттедж стоял в отдалении от других домиков для гостей, и небольшая рощица апельсиновых деревьев скрывала его от посторонних глаз. У Кристофера была собственная комната, но играл он в гостиной. Франческа наблюдала, как мальчик строит замки из деревянных кубиков или пускает поезд по маленькой железной дороге, и на сердце у нее становилось легче. Она надеялась, что чистота и невинность ребенка, его детские радости исцелят ее израненную душу. Но, уложив сына в кроватку и укрыв его одеяльцем, Франческа оставалась наедине со своими горькими мыслями. Каждый день секретарша приносила ей папки с санаторной документацией, но она не могла сосредоточиться. Франческа подписывала бумаги, пыталась записывать на диктофон письма, но мысли ее все время уносились в темное прошлое. Ей не хватало духу посылать клиентам, как прежде, теплые приветственные записки. Планы нововведений или рекламных мероприятий она одобряла, не прочитывая. Несколько раз Франческа задумывалась о том, что ее вклад в их общее с Эдуардом предприятие слишком мал, и врач, вероятно, разочарован, поскольку она не уделяет делам прежнего внимания. Увы, к ней никогда уже не вернутся силы, а заменить Франческу было некому.