«Да, но какой ценой?»

«Лилиана?» – прозвучал в голове мысленный голос Джейса.

Ожидавшая его ненависти, некромантка приготовилась к удару – пусть даже роковому. Приготовилась, но… но парировать или уклониться даже не попыталась.

«Лилиана, ты… ты в порядке?»

Ошеломленная его осторожной заботой о себе, Лилиана бросила взгляд вниз. Обездвиженные Вековечные встали вокруг Цитадели неодолимой стеной, надежно преградив путь к вершине жителям Равники с мироходцами – в подавляющем большинстве жаждавшим ее гибели, и вовсе не без причин. Но где же Джейс? Оглядев толпу, Лилиана отыскала в ней сразу трех Джейсов – разумеется, иллюзорных, тут же развеянных настоящим Джейсом за ненадобностью. Однако этого-то, настоящего, Лилиана и не увидела. Не смогла разглядеть нигде.

Быть может, он все еще невидим?

«Нет, Лилиана, я здесь. Взгляни налево».

Но Лилиана не обернулась налево. Вместо этого она устремила взгляд вниз, на пустые латы Гидеона.

И Джейс, очевидно, почувствовал ее боль, ее смятение, ее сомнения в собственных чувствах.

«Все в порядке, – заверил он. – Гидеон сделал выбор. Знал, что ты можешь спасти нас, и решил тебе в этом помочь».

Ярость Джейса она вполне поняла бы и пережила, но вот сочувствие… его сочувствие оказалось невыносимым.

«Убирайся прочь из моей головы, чтоб тебя…»

Но как ни пыталась Лилиана мысленно выкрикнуть эти слова погромче, чтобы заставить его прервать связь, хватило ее только на мысленный шепот.

«Послушай, – продолжал Джейс, – я только что связался с Сахили. Велел ей выключить Бессмертное Солнце. Сейчас она этим и занимается. Как только закончит… что ж, Лилиана, думаю, тебе нужно уйти из этого измерения. И чем скорее, тем лучше. Знаю, ты всех нас спасла, но… оставаться здесь тебе сейчас небезопасно».

«Убирайся прочь из моей головы, чтоб тебя…»

«Лилиана…»

«Умоляю, прекрати, прекрати…»

Уступив ее мольбам, Джейс прервал связь, оставил ее мысли в покое, и Лилиана едва сумела сдержать желание окликнуть, вернуть его, повернуться налево и отыскать взглядом.

Еще секунда – и Лилиана почувствовала, что Солнце больше не держит ее на Равнике. Теперь можно и уйти, стоит лишь захотеть. Тем более, что толпа внизу, на время замершая от изумления, успела опомниться и принялась деловито рубить Орду Ужаса с тыла. Рубить в куски. В мелкое крошево. Вскоре немалая часть этой толпы, поднявшись наверх, изрубит в куски и ее.

Опустившись на колени, Лилиана нежно провела ладонью по обгорелой кирасе Гидеона Джуры. Металл еще не успел остыть. Его последняя улыбка… как же она выглядела? Странное дело: Лилиана отлично помнила, что эта улыбка казалась прекрасной – ужасающе прекрасной, – однако лица Гидеона в этот момент вспомнить никак не могла. Помнила, как лицо его на глазах обратилось в пепел, но вот черты – черты живого лица – утратили четкость. Словно бы смутный образ, однажды привидевшийся во сне. Словно бы вовсе не настоящий, не живой человек – человек, уже ставший легендой.

«Да, на Равнике Гидеон будет жить вечно. Но не как человек. Человека запомнят немногие. Остальные запомнят только героя».

И эта утрата была невыразимо горька.

«Конечно, он – герой. Конечно, эпическая слава достанется ему по заслугам. Но Гидеон, живой Гидеон, был не просто кумиром для общего поклонения. Живой, он был гораздо, гораздо глубже, сложнее и многограннее… И вся его многогранность, вся глубина… все это погибло ради того, чтоб я осталась в живых».

В ушах прозвучал собственный шепот:

– Убейте же меня поскорее!

Но Лилиана поспешила прогнать подобные мысли и чувства прочь.

«Нет, ты не такова. Не такова. Это, знаешь ли, жалость к самой себе, а жалеть себя – не в твоем стиле».

Звучало сие напутствие откровенно неубедительно… но ничего, до поры сойдет. Тыльной стороною ладони Лилиана утерла лицо, смахнула с глаз слезы, обрадовалась тому, что до сих пор сохранила способность плакать, но тут же спрятала эту радость поглубже.

«На самое дно… на самое дно».

Дотянувшись до Боласова Камня Души, она крепко стиснула самоцвет в кулаке.

Ладонь обожгло ледяным холодом. Поднявшись с колен, Лилиана закрыла глаза и покинула Равнику.

Уничтожение дракона Никола Боласа вся площадь встретила громоподобным ликующим воплем, но Чандре было не до ликования. Разом обмякнув, она села – едва не упала – прямо на мостовую. Рядом, по обе стороны, уселись Джейс с Ниссой. В воздух взвились серпантином, празднично засияли в небе сполохи зеленой магии. Взрослые жители Равники, мужчины и женщины, вскарабкавшись на обломки изваяния Боласа, принялись резвиться, будто дети на площадке для игр. Дети, явившиеся неизвестно откуда, облепили павшее, недвижное Виту-Гази, точно муравьи (как бы Боруво ни гнал их прочь). Воины бросились к Вековечным, замершим без движения, лицом к опустевшему императорскому трону. Возглавляемые Борборигмосом и Ангратом, мироходцы и воины Равники принялись крушить нежить палицами, рубить в куски, но Орда Ужаса и не думала защищаться. Казалось, все это делается не в гневе, не из злорадства и даже не в отместку: защитники города не мстили – скорее, бесстрастно, целеустремленно заканчивали начатую работу.

Вдруг хватка Бессмертного Солнца ослабла, разжалась. Взглянув в сторону Цитадели, Чандра увидела, как крохотная фигурка Лилианы растворяется в воздухе, переносится в другой мир. И это было только началом. Бессмертное Солнце угасло, опасность со стороны Боласа с Вековечными миновала, и трое давних друзей, сидя на мостовой, наблюдали, как мироходец за мироходцем покидают Равнику, словно бы опасаясь, что пережитый кошмар может начаться снова. Первой, почти в один миг с Лилианой, ушла Странница. За нею последовали Му Янлин и Цзян Янгу со своим псом. За ними отправились восвояси многие другие, которых Чандра даже не знала по именам.

– Гида больше нет, – повторила она.

Нисса нерешительно коснулась ее плеча.

– А знаешь, – не сводя глаз с Цитадели, продолжала Чандра, – когда-то я была в него чуточку влюблена. Но ни слова ему не сказала.

– Думаю, он и так понимал, – сказал Джейс. – Он тоже любил тебя.

– Да, только иначе.

– Верно. Но все же любил. Как младшую сестренку, однако это ведь тоже любовь.

Ей бы сказать, что и она в итоге полюбила Гидеона как брата, и Джейса любит как брата, но, судя по Джейсову взгляду, он понимал это без слов – и даже без телепатии.

Опустив взгляд, Чандра тихонько заплакала. На этот раз слезы не превратились в пар, свободно потекли по щекам, а Нисса внезапно утерла их большими пальцами.

Удивленная, Чандра подалась к эльфийке, уткнулась носом в ее плечо. На миг Нисса, будто встревожившись, замерла, но тут же расслабилась, привлекла Чандру к себе и даже начала неторопливо, мягко покачивать негромко всхлипывающую юную пиромантку из стороны в сторону.