Брент дернул спусковую скобу, и пока пустая обойма катилась мимо локтя, пояса и ног, осмотрел повозки через подзорную трубу. Его внимание привлек алый дилижанс, заметно осевший и тяжело раскачивавшийся.

– Красный слева, – крикнул ковбой. – Набит битком.

Он прицелился в большое заднее колесо и выстрелил. Деревянная спица треснула и переломилась. Другие не выдержали давления. Ступица вывалилась. Словно раненое живое существо, дилижанс дернулся и накренился в сторону траншеи. Дверца распахнулась, и трое защитников форта – Брент, Длинный и Долорес – открыли ураганный огонь, выпустив не меньше двадцати пуль. Двое в вишневых костюмах свалились прямиком в траншею.

– ¡Roberto! ¡Francisco! – прокричал кто-то.

– Сыновья Гриса! – сообщила снизу Долорес и, повернувшись к амбразуре, крикнула: – Мы доберемся до твоей треклятой семейки! Всех убьем!

Две стрелы упали в траншею, пять пробили крышу экипажа и три прошили стенку. Один мужчина выбрался на открытое пространство. Кричать ему мешали перья на застрявшем в горле древке.

– Прекратить огонь! – скомандовал Длинный.

Еще одна выброшенная гильза покатилась по наклонной крыше.

– ¡Escúchame! – крикнул стрелок. – ¡Danos Gris! – Требование эхом раскатилось по полю битвы, и в воздухе, казалось, запахло порохом. – Выдайте Гриса, или убьем всех!

– Через мгновение я появлюсь, – ответил мужчина, говоривший по-английски так же складно, как Щеголь и Сэмюэль С. Апфилд.

– Голос его, – подтвердила снизу Долорес. – Гриса.

Алый дилижанс стоял в ста пятнадцати ярдах к югу от форта, и, всматриваясь сквозь сизую завесу порохового дыма, Долорес Плагфорд видела внутри далекого экипажа человека, который победил ее.

* * *

Сидевший в дальнем конце дубового обеденного стола одноглазый испанец одобрительно кивнул.

– Хорхе Калау восхищается твоей красотой и сговорчивостью. И Эдуардо Рамирес, характеризующий тебя как женщину страстную, отдает тебе предпочтение перед всеми другими в «Catacumbas».

– Ничего приятного в этом нет. Совершенно ничего. – Долорес потерла ладони о подлокотники каменного кресла. – Просто иногда легче не сопротивляться.

– Именно об этом я и говорил три месяца назад, когда ты только-только сюда приехала.

– Чтоб тебе гореть в аду.

– Я прошу тебя принять тот факт, что теперь ты моя работница. Смиришься с тем, что это твое призвание, и с тобой будут хорошо обращаться; получишь кое-какие привилегии и…

– Я тебе не шлюха. И никогда ею не стану.

Перед испанцем и шестью другими, сидевшими возле него, появилось блюдо – рис с креветками. Взгляды мужчин переместились с рыжеволосой американки на дымящийся рис.

– Тобой пользуются незнакомцы, – продолжал Грис. – Ты из низов общества, с плохим образованием. Если я верну тебя домой, ни один мужчина не возьмет тебя замуж, а обеспечивать себя, танцуя канкан, ты сможешь недолго. – Испанец развернул шелковую салфетку и положил ее на колени. – От других работающих на меня шлюх тебя отличает только одно: ты никак не влияешь на то, что с тобой произойдет. – Он поднял серебряную вилку и наколол похожую на эмбрион розовую креветку. – Я бы предпочел обращаться с тобой по-хорошему. Но сначала тебе необходимо смириться с тем, что ты – моя работница. – Грис отправил в рот креветку и проглотил, пожевав.

Сидевшие рядом и до тех пор молчавшие мужчины взяли вилки. Свет люстр вспыхнул на серебряных приборах.

Долорес знала, что жизнь ее улучшится, если она примет предложение Гриса, но сама мысль о такой уступке переполняла ее жутким стыдом.

На столе перед ней появилась тарелка с хорошей пищей. Долорес вдохнула густой аромат сливочного масла, чеснока, перца и креветок и почувствовала, как рот наполняется слюной. Между тем рядом с тарелкой возник бокал пряного красного вина. Три месяца ее кормили прокисшим куриным супом, который закачивали в рот через свиную кишку. Грис воткнул четыре зубца в толстое розовое тельце.

– Рад видеть, что ты принимаешь мое предложение серьезно.

Долорес съела угощение и смирилась с тем, что ей навязали.

Но через три недели она напала на одного из постоянных клиентов, и ей отстрелили ступню.

* * *

– У тебя десять секунд! – предупредил Длинный.

Отогнав мрачные воспоминания, Долорес оглядела мир, противостоящий дулу ее винтовки. Горизонтальные лучи солнца оживили туман и превратили обуг-лившиеся трупы в обсидиановые абстракции.

Из алого дилижанса вышел мужчина в забрызганном кровью белом костюме.

– Ступай к другим зверям! – крикнул кто-то из бирюзовой коляски.

– Не стрелять, – сказал Длинный так, чтобы его услышали и сестра, и брат. – Нам надо убедиться.

– О’кей, – отозвался Брент.

Стрелок протянул оптический прицел Долорес.

– Узнаешь его?

Бывшая танцовщица поднесла прибор к правому глазу.

Беловолосый одноглазый испанец стоял у края траншеи, глядя вниз на своих мертвых отпрысков. Ненависть захлестнула Долорес.

– Это он.

Длинный выхватил оружие у нее из рук и отбросил к дальней стене.

– Неудачный выстрел или ранение, и дело только затянется. – Он приладил прицел на свою винтовку. – Грис! Вылезай из траншеи!

– Я хочу застрелить его, – процедила Долорес. – После того, что он со мной сделал… я должна убить его сама.

– Месть – не тактика.

Но женщина из Техаса уже не могла позволить мужчине отнять у нее что-либо. Обеими руками она схватила винтовку за ствол и потянула к себе.

– Дай мне!

Стрелок сжал ее запястье и повернул.

– Отпусти.

– Грис сбежал, – сообщил с крыши Брент.

Длинный ударил Долорес по лицу, и она вместе со стулом полетела на землю.

– Ублюдок! – Форт покачнулся перед ней, левая щека вспыхнула.

– Что у вас там такое? – крикнул Брент.

Длинный холодно посмотрел на Долорес.

– Хуже будет.

Сказать брату правду? Но тогда он спустится с крыши и столкнется с человеком, который легко может убить его.

– Ничего. – Не в первый уже раз Долорес лгала ради мужчин своей семьи.

– Точно?

– Точно.

Длинный шагнул к бойнице.

– Брент? Где он?

– Прыгнул в воронку.

– Которую?

– К западу. Точнее сказать не могу – очень быстро проскочил.