Но он же сделал и подарок нашей команде, умудрившись на 31-й минуте отправить мяч в собственные ворота. И после этого мяч перестал держаться у соперника. Потеря за потерей, защитники чехословаков больше выясняли друг с другом отношения, чем следили за своими оппонентами. Вытлачил в перерыве наверняка вставил игрокам, те выходили на второй тайм более собранными. Но тут у нас попёрло. Если до перерыва мы не смогли ни разу воспользоваться несогласованными действиями обороны сборной ЧССР, если не считать автогола Вайса, то во втором тайме у нас полетело. Мой визави вконец выдохся, а я на обезболивающих по-прежнему пахал бровку как заведенный.

На 64-й минуте, вспомнив финт Зидана, который здесь уже даже иностранцы называют не иначе как финт Мальцева, выхожу один на один с Франтишеком Шмукером и ударом между ног отправляю мяч в ворота. А финальную точку ставит Севидов, с которым у нас удалась симпатичная «стеночка» – 3:0.

Всё, свисток – и мы в финале! Другого варианта развития событий я себе не представлял, я был и участником этих игр и в то же время словно глядел на происходящее со стороны философским взглядом. Может, некогда случившийся перенос сознания играл со мной такую шутку? Не суть важно, теперь все мысли о финальном поединке против венгров, которые в своём полуфинале разнесли египтян – 6:0.

На следующий день руководство сборной дало нам отдохнуть. Желающие могли прогуляться по Токио, я, само собой, оказался в их числе. А то ведь возвращаться в Москву без подарков для родных и близких как-то нехорошо.

Да-а, а наша слава-то растёт! Выйдя в город, оказываемся в кольце восторженных японцев. Церемонные поклоны, просьбы автографов и совместных фотографий. Кое-как отбившись, идём в магазин, где моё внимание привлекают странного вида куклы. Через переводчика узнаю, что эти куклы называются кокэси. Такие деревянные фигурки возникли в бесплодной сельской местности Тоску. Их с помощью примитивного круга делали самобытные умельцы, бродившие по лесам и горам. Они целыми днями вращали ногами свой круг, обтачивая чурки. Когда бесформенный кусок дерева превращался в простую, но удивительно выразительную и изящную фигурку, её раскрашивали. Причёска повторяла причёску детей эпохи Эдо. Расцветка кимоно изображала листья клёнов.

Цвета всегда красные, зелёные, иногда жёлтые. После войны изготовление куклы стали делать машинным способом, изменяя форму, цвета, делая их разнообразными и совершенными. Но в магазине, который посетили мы, продаются кокэси, изготовленные на древних кругах.

Узнав, что их посетила делегация из СССР, в зал спустился владелец магазина, в итоге куклы мне и пришедшим со мной Мудрику и Серебряникову были проданы со скидкой и завёрнуты в красиво расшитые иероглифами куски ткани. Я взял пять штук: матери, сестре, Лисёнку, Адель и одну просто в доме поставлю для красоты. Хотя и Катька поставит, скорее всего. Но может, она замуж выйдет и переедет к мужу и куклу заберёт? По-моему, у неё всё к этому шло, как я понял из случайно подслушанных обрывков разговоров её с матерью.

А 21 октября, за два дня до финала, у входа в наш четырёхэтажный дом меня перехватывают старые знакомые – режиссёр Нобуо Накагава и улыбающийся Масара Асагава. Пригласив зайти в холл на первом этаже, обращаюсь к режиссёру:

– Конишуа.

Переждав в ответ водопад обрушившихся на меня японских слов, с улыбкой обращаюсь к Масара:

– Извините, я выучил только приветствие.

Посмеявшись и выслушав рассказ режиссёра, что моя мелодия органично легла на его последний фильм, в ответ рассказал, что в Союзе по моей идее уже отсняты и показаны первые серии телефильмов о милиции. А я даже снялся в эпизодической роли в первом фильме. Ну и о том, что написал главную песню к этому проекту, тоже сказал. Уважительно покивав, режиссёр пожелал мне успехов в нелёгком актёрском деле и успешных сценариев в будущем. Переводивший весь разговор Масара Асагава смотрел на меня округлившимися глазами, ведь я-то, давая несколько дней назад интервью, об этой грани своего таланта не упоминал. Режиссёр как бы в шутку спросил, нет ли у меня на примете и ему идеи для фильма. И тут я ненадолго задумался. Уже зная, что режиссёр снимает гангстерские боевики не без участия якудза, решил немного похулиганить.

– Да, Нобуо-сан, есть. Я назвал его «Ронин с тонкой кожей». Сюжет такой… – И пересказал вариацию французского боевика «Профессионал» с Бельмондо в главной роли: – Хирото Наруто – честный полицейский. На хорошем счету у руководства. Непримиримый борец с якудза. Его вызывает к себе заместитель министра внутренних дел и даёт секретное поручение: законными методами прижать главаря якудзы не удаётся, и его надо ликвидировать. Наруто увольняется из полиции и начинает готовиться к намеченной акции. Но ситуация меняется: становится известно, что главарь якудза связан с американскими военными, а дочь министра внутренних дел собирается замуж за старшего сына главаря якудза. Принимается решение сдать информацию о Хирото Наруто этому самому главарю, с последующим умыванием рук. Но Наруто оказался крепким орешком…

Я не частил, глядя, как Асагава шустро записывает мои слова в блокнот. А ведь наверняка им в редакции должны выдавать портативные магнитофоны, или до этого местный прогресс ещё не дошёл? Как бы там ни было, через пятнадцать минут я закончил изображать из себя Шахерезаду и довольно-таки похоже напел финальный мотивчик, позаимствовав музыку Эннио Морриконе из того же фильма «Профессионал». После чего режиссёр с горящими глазами обратился ко мне:

– Егор-сан, пожалуйста, уступите мне ваш великолепный сюжет и не менее великолепную музыку! Обещаю, вы будете упомянуты как автор сценария и автор музыки… Я помню, что вы увлекаетесь техникой, и готов предоставить вам… скажем, кинокамеру на ваш выбор.

Тут я задумался. В прошлый раз фотоаппарат прошёл таможню без проблем. А как мне везти кинокамеру? Да и что я стану с ней делать? Кино снимать, хоум-видео? Может, деньгами попросить? Или это будет выглядеть пошло? С другой стороны, можно вручить камеру советским кинематографистам. Мол, снимайте на эксклюзивную японскую технику и помните, кто вас облагодетельствовал.

– Хорошо, Нобуо-сан, я согласен на ваши условия. В принципе, сценарий у вас уже имеется, а музыку мне нужно положить на ноты. Вот только нотных тетрадей у меня нет…

– Не вопрос, сегодня же лично привезу, – отмахнулся режиссёр.

– Отлично, тогда я завтра отдаю вам готовые ноты, а вы мне кинокамеру. Я уж не буду утруждать себя выбором, привозите что-нибудь на ваш вкус.

На том и расстались, а я тут же отправился к руководителю делегации, докладывать, как заработал для СССР японскую кинокамеру. Мужик оказался понимающий:

– Это вы, товарищ Мальцев, правильно поступили, что подумали о советском кинематографе. А то у нас многие стали думать больше о собственном благополучии, чем о стране. Я ещё свяжусь на всякий случай со своим руководством, но, думаю, ваша идея получит одобрение… А вы, когда камеру получите, несите сразу сюда, мы её надёжно спрячем, упакуем и доставим адресату. Скажем, в Союз кинематографистов СССР.