Мне снова 15... - Геннадий Марченко

До чего же я люблю корпоративы!.. И как же я их одновременно ненавижу! Да предложи мне кто-нибудь лет двадцать назад спеть перед жующей и пьющей публикой, я послал бы этого «доброжелателя» так далеко, что альфа Центавра показалась бы ему ближним светом. А сейчас я рад каждому такому приглашению. Потому что у меня практически не осталось других средств к существованию.

Да, двадцать лет назад я был эстрадной звездой пусть не первого, но второго эшелона точно. А если точнее, то лидером, вокалистом и гитаристом группы «Саквояж», без участия которой редко обходился сборный концерт в Москве ко Дню милиции, Дню МЧС и прочих ведомственных организаций. Да и с гастролей мы неплохо «грелись». Даже пару раз по приглашению Пугачёвой выступали в «Рождественских встречах». Кстати, последний раз встречал Алку с месяц назад, она тоже работала на свадьбе у сына одного дагестанского бизнесмена, за гонорар, превышающий мой раз в десять. Я ей не завидовал, знал своё место, привык уже за последние годы. Примадонна меня узнала не сразу. А узнав, охнула:

– Лёша, это ты?! Обалдеть! Как же тебя годы изменили!.. Где ты сейчас, чем занимаешься?

Да всё тем же и занимаюсь, мать твою, не видно, что ли, раз я тоже выступаю на этом же грёбаном корпоративе!.. Занимаюсь тем, чем занимался практически всю жизнь, – играю и пою. Только вышел уже в тираж, вот и вся разница.

Группа моя к тому времени приказала долго жить. Славик Иващенко, мой многолетний барабанщик, теперь стучит на аккомпанементе у Добрынина, виртуоз гитарист Жора Пушкин играет у Лещенко, а Лёва Сидорчук и вовсе повесил свою басуху на гвоздь, решив посвятить себя внукам-близняшкам, тем самым облегчив жизнь молодым родителям. Так что остался я один, хотя, в принципе, уже три года назад мог выйти на заслуженную пенсию по случаю 60-летия. Но всё молодился, хорохорился, несмотря на обилие морщин и сильно поредевшую и поседевшую шевелюру. Только усы а-ля Мулявин оставались такими же густыми, как и двадцать лет назад, но и их тронула седина.

Репертуар тоже мало изменился. Последний мой хит датировался 1992-м, когда «Женщина моей мечты» неслась из каждого утюга. После этого как отрезало. Нет, мы, само собой, что-то сочиняли, в надежде, что уж эта песня точно выстрелит. И на наш взгляд, и на взгляд наших близких, вещи получались неплохие. Вот только на радио и ТВ посылали нас объездной дорогой. Мягко так, с улыбочкой, с обещанием в ближайшее время посмотреть-послушать наше творение. Однако это «ближайшее время» что-то всё не наступало. Могли хотя бы написать, мол, ваша песня (ваш сраный бюджетный клип) нас не устраивает. Мы поняли бы и приняли, хотя это всё равно было бы плевком в душу. Потом Жора предложил кидать наши клипы в новомодный тогда YouTube, радовался каждому новому просмотру. Но видеохостинг особой популярности нашим песням не добавил, мы же не какие-нибудь матерящиеся рэперы, не продвинутые юнцы, тусующиеся в этих самых ютубах, так что народ из группы стал расползаться. Закончила она своё существование буквально в течение месяца. Следующий месяц я конкретно бухал в своей московской однушке, покидая её периодически только затем, чтобы добраться до ближайшего магазина, торгующего спиртным.

А ведь когда-то у меня была неплохая трёшка в приличном районе, пока бывшая при разводе не потребовала размен… Будь проклят тот день, когда я позарился на эту смазливую выпускницу Гнесинки! Ей-то, понятно, было по кайфу выскочить за известного музыканта. Тогда, в начале 1990-х, фото улыбающегося брачующегося дебила с симпатичной стервой в подвенечном платье украсило где страницы, а где и обложки глянцевых журналов. О нашей свадьбе судачили пару недель, потом стали судачить о свадьбе Фили и Аллы. Восемь лет эта тварь висела у меня на шее, имела всё, что хотела, по первому желанию. В итоге и меня поимела, отсудив не только жилплощадь, но и «ренджровер», а мне оставив подержанную «ауди». Не говоря уже о фирменных шмотках и брюликах, на которые, если честно, мне было плевать. Вот что значит иметь прикормленного адвоката! Хотя, подозреваю, эту сладкую парочку связывали не только рабочие отношения, но это пусть останется на их совести.

Из запоя мне помог выйти мой старинный друг и одноклассник Федька Скворцов. Мы с ним когда-то начинали играть в школьном ансамбле в родном Рыбинске, перепевая Битлов, потом, после музыкальной школы, я отправился в музыкальное училище, а Федька, на пять лет раньше меня закончив десятилетку, уехал в Москву, поступил в Бауманку, работал в конструкторском бюро, а в перестройку организовал кооператив по пошиву джинсы. Несколько раз менял вид деятельности, в итоге остановился на фармацевтике. Сеть аптек приносила ему приличный доход.

Так вот, застав мою слабосоображавшую особу дома в драных трениках, Федька буквально схватил меня в охапку – а мужик он был здоровый – и чуть ли не силком на 21 день отправил в санаторий, где у него имелся знакомый главврач. Три недели лечебно-восстанавливающих процедур привели меня в порядок, и через какое-то время я смог вернуться на сцену.

В этот раз меня пригласили спеть на юбилее вице-президента одной из крупных торговых сетей. Тех самых, что покупают по рублю, а продают по три, с разницы и жируют. Хотя на этом и зиждется торговля, а со своим уставом, как говорится, в чужой монастырь не лезут.

Разрешили исполнить две песни. Я выбрал, само собой, «Женщину моей мечты» и более раннюю «Птицу», с которой мы выступали на «Песне-85». Мой выход был назначен между выступлениями Пелагеи и Валерки Леонтьева.

Завершать шоу, кстати, должно было появление на сцене уже далеко не юной певицы Анастейши, хотя она и была на пятнадцать лет моложе меня.

К моменту моего появления в банкетном зале отеля «Барвиха Luxury Village» веселье уже шло вовсю. На сцене выделывался какой-то фокусник, то ли Акопян, то ли Копперфилд, хрен их разберёшь в потёмках. Мне выделили общую гримёрку с небольшим казачьим коллективом и оплывшим к старости Мишей Муромовым, готовившимся к выступлению с бокалом в руке, на дне которого плескалась коричневая жидкость.

– Привет! «Яблоки на снегу» поёшь? – спросил я его, когда мы обменялись рукопожатиями.

– Не угадал, юбиляр попросил «Странную женщину» для своей жены. Мне-то, сам знаешь, по барабану, что петь, лишь бы бабки платили. Два косаря зелени – нормально вроде, как считаешь?

– Думаю, да.

– А у тебя какой тариф?

– Чуть побольше. Пятёрку за две песни платят.

– Повезло… Ладно, я пошёл, мой выход.

Муромов влил в себя остатки жидкости, поставил пустой бокал на стол и решительно отправился на сцену. Минут через сорок в гримёрку заглянул конферансье Ваня Ургант, предупредив, что сейчас моя очередь ублажать слух жующей публики. Диск с минусовкой я заранее отдал звукорежиссёру, сам же вышел на сцену с электроакустической гитарой, которая, как и голос, должна была звучать вживую. Фанерить я себе никогда не позволял, считал это ниже своего достоинства, разве что «минус» на музыку поставить, как в этот раз.