– Честно говоря, слова я не все помню…

– Можешь подыграть, а мы с мамой тебе подпоём.

– Давай я лучше вам другую песню сыграю, называется «Город золотой».

– А это из какого фильма?

– Пока не из какого, может, в будущем в какую-нибудь картину её и воткнут. Тоже сочинил на днях.

Исполнил им балладу из будущего на стихи Волхонского и музыку Вавилова, который зачем-то приписывал авторство некоему Франческо Канова да Милано. Тут уж и Катюха растрогалась, на пару с мамой принялись упрашивать спеть «Город» ещё раз. Только настроился, как раздался осторожный стук в дверь.

– Входите, открыто, – разрешила мама.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова нашей соседки, толстухи Павлины Терентьевны.

– Алевтин, а мы тут всей коммуналкой на кухне копошимся, слышим, твой-то какие рулады выдаёт. Только через дверь не очень хорошо слышно. Может, Егорка вый дет на кухню, споёт для всех?

Мама вопросительно посмотрела на меня, а я делано пожал плечами. Мол, как скажете, могу и спеть, причём совершенно безвозмездно, как говаривала Сова, вручая ослику Иа его же хвост.

На кухне мне выделили табурет у окна, остальные расселись на вынесенных из комнат стульях и табуретах. Наша коммунальная мелюзга в лице пятилетней Маши и шестилетнего Толика тоже присутствовала здесь, но им строго-настрого наказали не шуметь, иначе они тут же, без разговоров будут отправлены спать. Даже беременная Раиса приковыляла, усаживаясь на заботливо подставленный супругом стул. А к дверному косяку прислонился, скрестив руки с татуированными пальцами на впалой груди и глядя на меня с прищуром, тот самый сосед, что предложил мне чифирнуть, чтобы не болела голова. Про него я как раз накануне расспрашивал Муху. Выяснилось, что зовут его Никодим: то ли это настоящее имя, то ли погоняло, которое он получил, чалясь в лагерях по уголовным статьям. О своём прошлом Никодим не распространялся, это был максимум того, что знал мой нынешний кореш. Судя по татуировкам, отмотал мужик немало и являлся в своей среде авторитетом. Последний вывод я сделал, узрев кусочек восьмиконечной звезды, наколотой под левой ключицей.

Мама с Катькой, гордо поглядывая на соседей, восседали на табуретах в первом ряду.

Однако это же получается своего рода квартирник. Давненько я в них не участвовал. Не устроить ли мне им небольшой концерт на ночь глядя? А что, и сам немного освежу память, а то даже истосковались руки по струнам, а связки по песням. К слову, голос у моего нового тела был вполне неплохой, выдавал тенор с лёгкой хрипотцой, такое чувство, что ломка уже прошла. Во всяком случае, чем-то он напоминал вокальные данные моего находящегося в затянувшейся коме организма.

Исполнил я для начала «Город золотой», затем «Птицу», следом – «Женщину моей мечты», ввергнув маму в лёгкое смятение – всё-таки композиция, как пишется на афишах, 16+. Да пофиг, народу-то нравится, вон как глазищи у всех блестят.

Эх, гулять так гулять! Выдам-ка я им теперь розенбаумовский «Вальс-бостон». Народ пёрся, щас начнут, чего доброго, закидывать букетами… Шутка! Разбавил лирическое настроение публики приблатнённой вещью из репертуара всё того же Александра Яковлевича «Гоп-стоп». С трудом сдержался, чтобы перед началом исполнения не объявить: «А теперь, по просьбе уважаемого Никодима…»

Кстати, если бывший сиделец раньше никак особо не проявлял своих эмоций, то на «Гоп-стопе» зашевелился в буквальном смысле слова. То есть поменял позу, и его маленькие, спрятанные во впадинах глазки заблестели, что было мной расценено как небольшой успех. И не только он, почти вся мужская часть коммуналки изрядно оживилась, а вот мама осуждающе покачала головой.

Ладно, не будем травмировать хрупкую женскую психику, исполним ещё пару вещей – и по домам. А порадую-ка я собравшихся иностранным репертуаром. Например, битловской Yesterday. Народ, конечно, слов не понял, но настроение уловил. А напоследок в качестве колыбельной выдал вещь Кости Никольского «Музыкант». Сколько раз он её пел на наших кухонных посиделках!.. Извини, Костя, что я тут, в прошлом, экспроприировал твоё творение, но уж очень нравится мне эта песня, честно говоря, даже завидовал когда-то, что не я её написал.

– Всем спасибо за внимание, концерт окончен! До следующих встреч!

С этими словами я поднялся и картинно раскланялся. Женщины принялись аплодировать, мужчины одобрительно похлопывали по плечу и жали руку. Только Никодим как-то незаметно испарился. Ну что ж, уверен, что моё выступление его тоже не оставило равнодушным.

– Егор, когда?.. Когда ты успел научиться ТАК играть на гитаре и сочинить все эти песни? Да ещё и на английском языке!

Мама пребывала в лёгком шоке. Она смотрела на меня с таким видом, будто видела впервые в жизни. Катька реагировала менее бурно, но чувствовалось, что и она находится под впечатлением.

– Так вот, понемногу тренировался, пока никого не было дома, – развёл я руками.

А сам думал, что вот вернут меня в моё тело, а в это снова загрузится (если, конечно, загрузится) сознание настоящего Егора, и, естественно, тот ни ухом ни рылом в музыке. Вполне вероятно, у него музыкальный слух отсутствует напрочь. Вот тогда-то шок для мамы будет ещё больше.

Кстати, для пальцев левой руки этот концерт стал нелёгким испытанием. С растяжкой я ещё более-менее справлялся, кисть у пацана была практически взрослой. А вот мозолям ещё предстояло нарасти, потому как струны на гитаре были отнюдь не нейлоновые, а, как мы их когда-то называли, рабоче-крестьянские. Пока же подушечки пальцев левой руки только покраснели, причиняя некоторый дискомфорт.

В общем, в тот вечер я лёг спать в звании героя коммунальной квартиры. Но сон долго не шёл. Я раздумывал, не стоит ли мне занести десяток-другой композиций на нотную бумагу и завизировать их во Всесоюзном агентстве по авторским правам? Правда, меня терзали смутные сомнения, что в это время ВААП ещё называется ВУОАП, то есть Всесоюзное управление по охране авторских прав. Всё-таки в голове что-то такое отложилось. К тому же я не знал, имеет ли право несовершеннолетний регистрировать свои произведения и получать за них гонорар, потому что в той жизни в ВААП впервые я припёрся в двадцать четыре года с песней «Северный восход». За которую, кстати, в течение следующих почти сорока лет получил всего несколько отчислений. Ну не хит, не шлягер, что ж теперь! Зато с «Птицы» и «Женщины моей мечты» я неплохо поимел, что помогло мне держаться на плаву после скандального развода.

Короче, уснул я только под утро. А через день за мной в девять утра забежал Пеле. Вернее, я услышал снизу:

– Его-о-ор! Мальцев!

Я выглянул в окно и узрел будущую звезду футбола с тугим, кое-как застёгнутым портфелем в руке. Увидев мою физиономию, Пеле широко улыбнулся:

– Привет! Ну как, идём на тренировку?!

– Блин, я только завтракать собрался…

– Нужно есть за два, а лучше три часа до тренировки или игры, а лучше часов за пять. Тебе что важнее – завтрак или футбол?