– Нет, мы все уладили.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – Сев на свое место, я придвинулась ближе к перегородке. – Папа, ты здесь из-за нее.

На его лице читалась печаль.

– Нет, картофанчик. Во всей этой ситуации виноват только я сам и никто другой.

Я определенно за то, чтобы люди брали на себя ответственность за собственные поступки, но здесь явно чувствовалось вмешательство Саванны.

– Я была там, помнишь? Она все время жаловалась на то, что ты зарабатываешь недостаточно денег, но при этом тратила почти каждый заработанный тобою цент. Она весь день просиживала свою задницу и ни черта не делала. Саванна слишком сильно давила на тебя… заставляла чувствовать, будто ты недостаточно хорош. – Я положила руку на стекло, надеясь достучаться до него. – Она была неправа, папа. Ты достаточно хорош, и она тебе не нужна.

Нам она не нужна.

– Саванна – хорошая женщина, – начал он. – Она…

– Мама была в миллион раз лучше, – сказала я, потому что хоть кто-то должен был открыть ему глаза. – Мама никогда бы не стала зацикливаться только на деньгах, как это делала Саванна. Она никогда бы не заставила тебя чувствовать себя никчемным. Мама любила тебя. А Саванна использует. Вот в чем разница.

На мгновение я увидела вспышку боли в его глазах, прежде чем он опустил голову.

– Насколько я понимаю, твоя мать не вернется из могилы, в которой мы похоронили ее десять лет назад, Дилан. – Он поднял свой пристальный взгляд на меня. – Я знаю, что у вас с Саванной есть разногласия, но тебе придется подружиться с ней.

Никогда. Я никогда в жизни не стану дружить с этой ведьмой-манипуляторшей. Пусть идет в задницу.

– Нет…

– Она беременна. – Его глаза блестели. – Ты наконец-то станешь старшей сестрой, картофанчик. Вот почему я хотел, чтобы ты навестила меня… Чтобы я мог сказать тебе об этом лично.

Я схватилась за грудь. Воздух закончился. Я не могла…

– Что? – Вокруг меня все начало кружиться. – Как это вообще возможно? Сейчас почти декабрь. Ты здесь с августа.

– Она уже на четвертом месяце, – сказал он медленно, будто я тупая.

Может, это и правда, но мое внутреннее чутье подсказывало – здесь что-то нечисто. Они были женаты уже несколько лет, и внезапно оказывается, что Саванна забеременела… пока ее муж в тюрьме.

Больше похоже на то, что она залетела от первого встречного парня, которого смогла найти после ареста отца, а потом парень просто сбежал.

– Ты не должен был так с ходу ей верить. – Я посмотрела на отца. – Ради нас двоих, сделай тест на отцовство, прежде чем брать ответственность за этого ребенка.

На его лице появилось возмущение.

– Она моя жена.

Разочарование бурлило во мне.

– А я твоя дочь. – Я свирепо посмотрела на него. – О чем ты, кажется, постоянно забываешь.

– Что ты несешь? Все эти годы я только и делал, что заботился о тебе.

Тот факт, что ты тратишь деньги на ребенка, не делает тебя родителем, он делает тебя донатором.

Настоящий родитель выстраивает отношения со своим ребенком.

Настоящий родитель тратит время на то, чтобы воспитать своего ребенка и узнать его как личность.

Настоящий родитель не позволяет своему ребенку чувствовать себя нелюбимым и нежеланным, никогда. – В отличие от твоей жены мне никогда не были нужны твои деньги. Я всегда хотела, чтобы ты просто был рядом. – Я беспомощно пожала плечами. – Но тебя не было.

Отец посмотрел на меня в недоумении.

– Я не могу понять, на что ты намекаешь.

Как обычно, он ничего не понимает. Он слишком увлечен Саванной.

– Я говорю, у меня был один родитель… и ее больше нет.

– Это неправда, – запротестовал он. – Я всю твою жизнь был рядом.

– Да, как привидение. Мы не разговариваем. Ты не знаешь, о чем я мечтаю, чего боюсь, на что надеюсь. Черт возьми, ты даже не знаешь мой любимый цвет.

– Да знаю я. Розовый.

– Голубой! – закричала я. – Это мама любила розовый.

Он провел рукой по лицу и вздохнул.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Дилан.

Ничего.

Я встала.

– Ни черта я не хочу услышать. Можешь ничего не говорить, как и последние десять лет.

Мне не нужно так стараться, чтобы заставить его полюбить меня.

Я не должна так сильно бороться, чтобы он понял, как сильно ранит меня.

– Сядь.

Я ткнула пальцем в стекло.

– Нет. С меня хватит. Хочешь продолжать прятать голову в песок, пока Саванна вытирает об тебя ноги? Пожалуйста, на здоровье. Только я не собираюсь за этим наблюдать. – Я схватила свою сумочку со стола. – Поздравляю с новым ребенком. Я надеюсь, ты не облажаешься хотя бы с его воспитанием и станешь для него нормальным родителем, которым, к сожалению, не стал для меня.

С этими словами я развернулась и ушла.

К черту его жену.

К черту его нового ребенка.

К черту его самого.

Мой телефон звонил уже в третий раз за последние четыре часа. Имя Сойер мелькнуло на экране, и я снова нажала кнопку «Игнорировать».

Придя домой, я сказала тете, что плохо себя чувствую и не хочу говорить о походе к отцу. Вообще никогда. С тех пор я отсиживалась в своей спальне. Едва держала себя в руках.

Мой телефон завибрировал от входящего сообщения:

Сойер: Если не хочешь разговаривать, не надо. Я просто хочу, чтобы ты знала, я рядом, если вдруг буду тебе нужна.

Чувство вины начало съедать меня изнутри. Сойер же не виновата, что мой отец сволочь.

Поднеся телефон к уху, я перезвонила ей. Она ответила сразу же.

– Привет.

– Привет, – прошептала я. – Я не игнорирую тебя. Я просто… У меня сейчас полный бардак в голове.

Один крошечный шаг отделяет меня от пропасти. – Мне очень жаль. – Я почувствовала нерешительность в ее голосе, а затем она сказала: – Я думала устроить полночный забег по фастфуду. Если хочешь, пойдем со мной.

Я посмотрела на часы, стоящие на тумбочке. Сейчас было только десять сорок пять.

– Еще нет полуночи.

Сойер засмеялась.

– Знаю, но на этой неделе я пробовала новую диету и реально начну рвать волосы на голове, если в ближайшее время в мой организм не поступит чизбургер.

Теперь была моя очередь смеяться.