Сойер помахала рукой вверх и вниз.

– Земля вызывает Дилан.

Вот черт.

– Нет, – ответила я. – Я завтра не работаю.

Она приподняла бровь.

– Ты в порядке?

Я прикусила нижнюю губу, обдумывая, что ей сказать. Сойер знала все о драме с моим отцом, однако я не хотела, чтобы она вытворяла свои типичные штучки… и переживала.

Все закончится тем, что она испечет мне печенье, предложит отвезти и потратит два часа, чтобы добраться туда, а по дороге будет включать все мои любимые песни и подставлять мне плечо, дабы я поплакала.

Это делало ее невероятным другом, но мне не хотелось, чтобы она думала, будто сделала что-то не так, когда я никак не отреагирую на все это.

С тех пор как я нашла свою мать мертвой на кухонном полу, я научилась прятать все свои чувства и эмоции, связанные с ее смертью и прочим плохим дерьмом, в коробку и закапывать ее куда подальше.

По словам психотерапевта, которого отец заставлял меня посещать, когда я была помладше, это был способ справляться с чем-то тяжелым в юном возрасте. С другой стороны, она также сказала моему отцу, что когда-нибудь я сорвусь, мол, это лишь вопрос времени, однако пока этого так и не произошло, поэтому пошла она со своими высказываниями.

– Я… Я поеду навещать отца, – прошептала я, чтобы никто вокруг нас не услышал.

Ее глаза расширились.

– Что? Правда? Вау… это просто потрясающе.

Я знаю.

– Да, но я не хочу придавать этому большого значения.

Сойер скептически посмотрела на меня.

– Боишься, что можешь струсить?

Черт возьми, она просто видит меня насквозь.

– Да.

Подруга слегка сжала мою руку.

– Я рядом, если буду тебе нужна.

Я знаю.

К счастью, мы оказались следующими в очереди.

Мы заказали нам горячий шоколад – и один для Оукли, потому что мы обе слишком добросердечны, – и стали возвращаться на трибуны.

Меня так отвлекли мысли о встрече с отцом, что я не смотрела, куда шла, и случайно на кого-то наткнулась.

Половина горячего шоколада пролилась, но мне было все равно, поскольку я уже сосредоточилась на Джейсе. Его пухлые губы и точеные скулы слегка раскраснелись от холода, а обе руки были засунуты в карманы черной толстовки. Как всегда, он выглядел так великолепно, что у меня перехватило дыхание.

Ублюдок.

– Смотри, куда идешь.

И он был не один.

Рядом с ним стояла Кейси – заместитель Бритни в команде поддержки. Именно она должна занять место капитана команды вместо Бритни в следующем году.

Я обратила внимание, что куртка «Рыцарей», накинутая на ее плечи, была в три раза больше ее миниатюрной фигуры, и закрывала большую часть формы.

Эта куртка явно принадлежала не ей.

Мое сердце противно сжалось. Джейс схватил салфетку с соседнего столика и протянул ее мне, но я отказалась. Мне ничего от него не нужно… абсолютно. Он причиняет мне только боль.

На краткий миг его взгляд смягчился.

– Дил…

– Давай, Джейс. Я должна вернуться на поле через две минуты, – отрывисто бросила Кейси.

Она фыркнула, когда Ковингтон не сдвинулся с места.

– Ладно. Я сама принесу себе бутылку воды. – Кейси стянула с себя куртку и бросила ее в него. – Верни своему брату его куртку после игры. – Ее взгляд остановился на Сойер. – Не хочу, чтобы мой парень злился на меня.

Сойер напряглась.

До меня доходили слухи о том, что Коул и Кейси – пара, но после того, как слух о Бритни оказался ложным, я предположила, что и этот вранье.

Растерянное выражение лица Сойер говорило мне, что я не одна так думала. Выглядя удовлетворенной, Кейси изящно помахала пальцами, прежде чем отправиться в торговый киоск.

Джейс перевел взгляд с меня на нее, с нее на меня, будто хотел что-то сказать, но мне было неинтересно. Я выбросила один из стаканчиков с горячим шоколадом и схватила Сойер за руку, ведь я знала, что ей нужна поддержка, хотя она об этом и не просила. По какой-то причине она искренне верила, что под кокетливой и излишне общительной натурой Коула скрывается хороший, добрый парень.

Но он таковым не являлся. Ни один из них.

Единственный хороший брат Ковингтон уже мертв.

– Дыши, – прошептала я, когда мы прошли мимо Джейса. – Все будет хорошо.

Не знаю, кого я пыталась утешить. Ее или себя.

– Какого черта? – пробормотал Оукли, когда нападающий «Викингов» не попал в ворота. – Это была наша единственная надежда!

Мы с Сойер обменялись взглядами. Едва ли.

Шел конец второго тайма, а счет оставался 23:3 в пользу «Рыцарей».

Даже если бы нападающий забил, этого все равно было бы недостаточно, чтобы вывести «Викингов» вперед.

С трибун я увидела, как номер шестнадцать, на которого Сойер ранее показала (это был Томми), в отчаянии ударил себя по руке.

Ясное дело. Они точно сегодня проиграют.

Сойер потирала руки и дула на них.

– Осталась всего минута до конца.

Просто очаровательно, как она была увлечена всем этим, несмотря на то, что счастливый номер семь – он же Коул – был тем еще придурком.

Волнение на трибунах возросло, когда «Рыцари» выстроились на поле. Сквозь шум фанатов голос Коула был едва слышен – он объявил игру, заставляя обе команды ринуться вперед. Он заполучил мяч и передал его другому игроку. В это время толпа начала реветь.

Я сосредоточилась на игроке, принявшем мяч, когда услышала Сойер, выкрикивающую имя Коула.

Я повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть как Ковингтон-младший кубарем летит на газон. Я ужаснулась, увидев, что он приземлился под неудачным углом прямо на шею и плечо.

– Что, черт возьми, сейчас произошло? – закричал Оукли.

– Он ударил его в последний момент. Коул не предвидел этого, – пробормотала Сойер дрожащим голосом.

Сочетание гнева и шока наполнило меня, когда я поняла, кто был в этом виноват.

– Это был Томми.

Судьи вбежали на поле, показывая желтый флаг, и в ту же секунду номер шестнадцать слез с Коула, вскинув руки в воздух, будто отлично сыграл.

Этот урод радовался, пока Коул лежал там… и не двигался.

– О боже мой. Он не двигается, – запаниковала Сойер, поднося руки к лицу. – Коул не двигается.

Рядом со мной застыл Оукли.