Кэгни залпом выпивает остатки виски.

–Я посоветовал тебе не бояться быть самим собой и сказал, что только тогда люди станут тебя уважать.

–Теперь у меня есть возможность отплатить тебе за услугу. Перестань прятаться! Перестань прятаться и притворяться вечно злым и раздраженным. И сними, Бога ради, свои долбаные розовые очки! Мир не стал хуже, чем он был пятьдесят лет назад. Он просто-напросто стал другим. Нам всем приходится жить в этом мире и мириться с ним. С чего ты взял, что ты какой-то особенный? Не хочешь открываться перед л5одьми, не открывайся, но зачем постоянно жаловаться, что люди лезут к тебе в душу? Просто скажи «нет» и все! Хватит ворчать всякий раз, когда кто-то спрашивает, как дела. Ты не доволен, что тебя расспрашивают о том, о чем ты говорить не хочешь, и одновременно рассказываешь всем и каждому о своем недовольстве!

–Мне лучше, когда я один.

–В каком смысле «лучше»? Ты очень счастлив? Что у тебя есть, кроме мечты пойти на яхте по Карибскому морю? И нет никакой гарантии, что это действительно сделает тебя счастливым. Люди могут сколько угодно красить волосы и исправлять форму носа, а что толку, если проблема у нас в головах? У человека должен быть кто-то, на кого можно положиться, кто придавал бы смысл жизни. Нельзя получать удовольствие от собственного общества! Если не страдаешь манией величия, конечно... Ну а что ты делаешь сейчас? Отталкиваешь уникальный шанс, вместо того чтобы набраться храбрости, ухватиться за него обеими руками и держать изо всех сил!

–Не знаю. Может быть.

Кэгни открывает нижний ящик стола и достает пакетик с орешками.

–Пощелкаешь?

–Нет, спасибо, – с улыбкой отвечает Кристиан.

–Кстати, когда это вы двое успели так крепко подружиться? Прямо-таки стали товарищи –не разлей вода.

–Ревнуешь?

Кристиан протягивает пустой стакан за дополнительной порцией виски. Кэгни охотно его наполняет. Кристиан делает глоток и морщится, глотая обжигающий горло напиток.

–Ты сам отправил меня провожать Санни. Помнишь? В пятницу вечером.

–Помню, – со вздохом говорит Кэгни. Он допивает остатки виски и наливает себе еще порцию. – Она мне нравится, – признается он наконец. – У нее есть характер.

–Точно, – соглашается Кристиан и закидывает ногу на ногу. – Что-что, а характер у нее есть.

–Самое смешное, что мне вообще все равно, полная она или худая. Понимаешь? Мне кажется, я бы на ее вес и внимания не обратил. Толстая, стройная – какая разница? В ней главное совсем не эта Мне больше всего нравится огонь в ее глазах. У нее в глазах горит огонь.

Кристиан поднимает руку и делает вид, что смахивает с левой щеки внезапно набежавшую слезу.

–Хватит дурачиться, паразит чертов! Я имел в виду, что считаю ее милой. Только и всего.

–Нет, ты имел в виду не только это. В следующий раз постарайся не грубить ей, сделай одолжение.

–He собираюсь я стараться. Все равно это ни к чему не приведет.

Кэгни опускает голову, кладет руки на стол ладонями вниз и внимательно их разглядывает.

–Почему, черт побери, ни к чему не приведет?! Ты ей нравишься! Точно тебе говорю! Я готов голову дать на отсечение, что Санни к тебе неравнодушна!

Кристиан снимает ногу с ноги и взволнованно подается вперед.

–У нее есть парень! – отвечает Кэгни. – Не помнишь? Придурок, который весь ужин провел за телефоном.

–Ах, ты про очаровательного Эдриана? Нуда. Официально она встречается с Эдрианом, но ты ей гораздо ближе. Клянусь тебе, Кэгни! Главное, не отталкивай ее от себя. Покажи, что она тебе нравится.

–Пока она с другим мужчиной, я ничего делать не собираюсь.

Кэгни закрывает бутылку виски, в которой осталась всего одна десятая содержимого, и кладет ее в нижний ящик стола.

–Почему, Кэгни? Я понимаю, что это не очень красиво, но выбора-то у тебя нет. Если человек видит перед собой то, что ему хочется получить, он должен хватать это, а не ждать, когда кто-то принесет желаемое на блюдечке. Кроме того, Санни бросит своего парня только в том случае, если сама этого захочет. Ты же не собираешься приставлять к ее голове пистолет и требовать, чтобы она ушла от Эдриана. Во всяком случае, я надеюсь, – иногда ты бываешь чересчур настойчив... Шучу, конечно. Если серьезно, то предоставь ей выбор. Она сама решит, с кем остаться.

–Санни такая девушка, что возненавидит себя, если предаст одного мужчину ради другого. Ну а потом станет презирать и меня.

–Эдриан ей вообще не нравится! Бедная девочка просто-напросто запуталась. Она не будет ненавидеть себя! Она в тебя влюбится! Эдриан останется в прошлом. Тебе надо протянуть ей руку и повести в будущее.

–Ей не нужна моя рука, Кристиан. Санни Уэстон – большая девочка. Естественно, в переносном смысле. Она сумеет пойти в будущее без моей помощи. По крайней мере до сих пор она как-то справлялась сама.

Кэгни улыбается другу с самым невинным видом. Кристиан тяжело вздыхает:

–Ах, если бы в жизни все было так просто. Пожалуйста, признайся ей в своих чувствах. Не заставляй меня становиться перед тобой на колени.

Кэгни грустно улыбается:

–Нет, Кристиан. Я буду держаться от нее в стороне. Во всяком случае, до тех пор, пока она встречается с другим мужчиной. Для меня здесь все совершенно ясно. Нехорошо уводить женщину у другого мужчины, и не имеет значения, заслуживает он ее или нет. Просто так поступать неправильно.

Кэгни устало опускает голову на руки.

–Ну что ж, – говорит Кристиан. – Тогда давай выпьем по последней. Выпьем за Кэгни, который не хочет брать собственную судьбу в свои руки, а предпочитает сидеть и ждать, когда кто-нибудь другой проживет за него жизнь.

–Я прожил достаточно. Пора немного отдохнуть.

Мы с Лайзой сидим в стильном итальянском ресторанчике под названием «Прицци» и потягиваем содовую с лаймом. Ресторан оформлен фонариками в виде маленьких перчиков синего цвета. Я никогда в жизни не видела настоящий перец синего цвета. Может, это очень редкий сорт, отличающийся особой остротой, и растет на одной-единственной ферме, затерянной где-то в дебрях Перу? Я представляю себе хозяина фермы – семидесятилетнего крестьянина ростом чуть больше полутора метров, в ковбойских сапогах и шляпе, с мачете за ремнем; его кожа напоминает старую автомобильную покрышку.

Напротив ресторана «Прицци» расположился один регби-клуб, направо наискосок – второй и за углом – третий. Входные двери в «Прицци» двустворчатые, чтобы пропускать широкоплечих спортсменов. Наш с Лайзой тренажерный зал тоже всего в двадцати метрах отсюда. Мы с ней потягиваем содовую с лаймом и одновременно думаем о том, о чем категорически не хотим говорить вслух. Мы обе знаем, что в эту самую минуту должны не сидеть в ресторане за обедом, а находиться на занятиях – тренироваться на беговой дорожке, потеть, сжигать калории, полученные с завтраком. В качестве наказания мы жуем пластиковые соломинки в наших напитках, а не угощаемся сырными палочками, которые стоят в корзинке посреди стола. Только что завершился обстоятельный разговор о преимуществах того или иного способа похудения. Я даже устала, пространно рассуждая о зонах сжигания жира, о калориях, о способах развития и поддержания в тонусе мускулатуры.