Ладно, нечего сидеть и себя, бедную, жалеть. Лучше делом заняться. Ирка пристроилась на краешке дивана, вытащила из-под пледа Ладину руку – безвольную, словно неживую, всю в полосках запекшейся крови, – сжала ледяные пальцы между ладонями и зашептала:

– Було соби красне море. Йхав чоловик красным возом, красными волами, красными колесами красне море рубаты, хрещеной, народженной, молитвенной дивчинке Ладе кров замовляти, боль униматы, раны заживляты… – Ладины пальцы под ее руками потеплели. Лада издала тихий удивленный вскрик и уставилась на свою ладонь – кровавая звездчатая рана от гвоздя исчезла без следа. Лада резко села и принялась ощупывать изодранные хлыстом мамуна бока. Шрамов не было. Боли тоже.

Лада подалась вперед и схватила Ирку за обе руки:

– Спасибо! Спасибо! Спасибо… – Слезы снова покатились у нее по щекам.

– Если все уже так хорошо и чудесно, может, госпожа ведьма меня, наконец, отпустит? На что я вам сдался? – тоскливо попросил мамун.

Лада крепче стиснула Иркины пальцы и потащила ведьмочку к себе.

– Пусть он уйдет! Пусть уходит! – Горячий, как у гриппозной больной, шепот обжег наклонившейся Ирке ухо.

– Думаешь? – с сомнением переспросила Ирка. – Понимаешь, сейчас, когда он проиграл, самое время с него чего-нибудь полезное скачать…

– Нет! – выдохнула Лада с таким безумным ужасом, словно Ирка предложила ей вернуться обратно на чертов бал. – Я ничего больше не хочу! Я никогда ничего больше не захочу! – Она откинулась обратно на подушку и натянула плед на голову. Спряталась.

– Ну и напрасно, – покачала головой Ирка. – Хотеть – не вредно. Просто думать надо, что и от кого хочешь… – Тут же смутилась – выступает, прямо как училка на классном часе. Поманила мамуна к окну. – Она от тебя ничего не хочет, а я как раз не против бы чего заполучить, – насмешливо разглядывая понурого мамуна, сказала Ирка.

– Тебе я ничего не должен, ведьма, – мрачно глядя на нее исподлобья, буркнул мамун.

– Напрасно ты так, – равнодушно пожала плечами Ирка. – Лучше бы тебе со мной подружиться. Среди своих у тебя теперь неприятности начнутся. Кто Ладу приволок? По чьей милости хортицкая ведьма на бал явилась и твой начальник так опозорился?

– Он сам эту кретинскую загадку задал! – вскинулся мамун. – Вспомнил же, пень тысячелетний, нет бы ему склерозом обзавестись – всем бы легче стало!

– Вот-вот – начальник сам задал, сам опозорился… И за то, что сам, ты, мамун, поплатишься особо. Или ты этого не понимаешь, наивный рогатый парень? – жестко усмехнулась хортицкая ведьма. – Кстати, насчет рогов… – она ткнула пальцем в его левый рог, свернутый на сторону могучим ударом болотного. – Я тебе тогда, еще у Лады в комнате, что обещала? Колит с аппендицитом, грибок копыт, облысение хвоста и, кажется, заворот рогов? – Она снова потыкала в свернутый рог. – Смотрю, уже начало действовать.

Мамун схватился за рог, ощупал, скривился…

– Случайность. Болотный просто разозлился, а ты тут вовсе ни при чем! Я черт – на меня заговоры не действуют.

– Мои? Хортицкой ведьмы? Ну поглядим… – многообещающе усмехнулась ведьма и распахнула перед чертом окно. – Захочешь дружить – позвони мне, красавчик, – пародируя очарованных мамуном девиц, Ирка скроила ехидно-влюбленную рожу и кивнула на окно.

Не заставляя себя упрашивать, черт сиганул во двор… и со всех копыт кинулся к калитке. Фалды его изодранного бального фрака развевались на бегу. Ирка проводила его взглядом и, запрокинув голову, громко призывно завыла. Под Новый год неправильно наложенный приворот приворожил к ней всех местных псов. Через три дня заговор рассеялся, а вот скованное совместными – клык к клыку – битвами взаимопонимание осталось[27].

Протяжный многоголосый вой зловещим эхом откликнулся из всех дворов балки.

Мамун распахнул калитку… и замер. Перегораживая дорогу, перед ним стоял лохматый пес.

– Р-р-р-р! – сказал пес, недобро морща верхнюю губу и приоткрывая зубки, кажется, заимствованные у крокодила.

Мамун попятился.

В спину ему дохнуло жаром. Черт стремительно обернулся – позади него стояла крупная длиннолапая псина.

– Хрясь! – Зубы псины стремительно лязгнули, ловя пролетающую мимо ее носа кисточку чертова хвоста.

Оттолкнувшись копытами, черт взвился в воздух…

– Лязг! А-а-а-а!

Лохматый пес прыгнул с невероятной для такой могучей туши легкостью и… крокодильи челюсти впились черту в и без того пострадавшую ногу. Черт грянулся об землю.

Из окрестных переулков беззвучно, как призраки, выскальзывали все новые и новые псы…

Ирка захлопнула окно – она и так знала, что будет дальше.

– Я тебе обещала сто собак зубами в пятки? – пробормотала она. – А говоришь, на черта заговоры не действуют. Так вот – ни черта подобного! Они тебе и облысение хвоста по ходу дела организуют. Ты как? – останавливаясь возле Лады, неловко спросила Ирка.

– По сравнению с тем, что было еще час назад, – просто потрясающе, – криво усмехнулась Лада. Помолчала… и вдруг тихо спросила: – Зачем? Зачем ты за мной полезла? И на загадку согласилась – зачем? Я ведь слышала, если б ты не угадала, они сделали с тобой то же, что и со мной…

Ирка криво усмехнулась – Лада ничего не соображала! Разве дело только в Ирке? Узнают про ее ночную выходку Танька или Богдан, не миновать многочасовых разборок с подробным, в лицах, объяснением, что бы случилось со всеми землями по берегам Днепра, если бы хортицкая ведьма вдруг оказалась вечной служанкой чертей! Как будто Ирка сама не понимает. Понимает, а делает наоборот!

– Сама не знаю, – буркнула Ирка. – Ты мне соседка… – и еще тише добавила: – Ты на маму мою похожа. Та тоже всегда мечтала вырваться из балки, сделаться крутой… На что угодно согласна для этого… – уже совсем шепотом добавила она.

– О, слушай, так это твоя маман к моей маман недавно приходила? – оживилась Лада, даже легкий румянец появился на бледных щеках. – Моя маман потом целый день визжала и пар пускала, как чайник со свистком! Такая, говорит, гордая старая подружка явилась – хоть прям ложись и давай об себя ноги вытереть, а потом еще вслед кланяйся, благодари за доставленное удовольствие… Ой! – Лада остановилась, виновато покосилась на Ирку. – Извини… Я не должна была так… Это твоя мама…

– Ничего… Я понимаю, – вздохнула Ирка. Она ни секунды не сомневалась, что именно так мама себя и вела. – Кстати, насчет чайника! – Ирка вскочила. – Закипел уже, наверное, сейчас я тебя чаем напою.

– Чаем… Напоишь… Ты… – раздельно повторила Лада. Подумала о чем-то – в глазах ее снова промелькнул ужас. И бесшабашно махнула рукой. – Давай свой чай! Выпью!

Ирка снова усмехнулась и вышла. Чайник и правда закипел. Более того, папа номер пять расстарался – на столе был собран поднос с чашкой, блюдцем меда, маслом и толсто нарезанными кусками хлеба. Сам папа номер пять, уже облаченный в тренировочные штаны, тихо торчал в углу кухни, только время от времени оглядывался через правое плечо и щупал позади себя воздух. Надеялся нащупать ангела.