Джейк уставился на него:

— Ты прав. Кто это был?

— Какой-то русский, — ответил Рон, ничего не понимая.

— Какого-то русского не бывает. Кто это был? — сказал он сам себе, и собрал фотографии. — Спасибо.

— Ты куда?

— К полицейскому. Настоящему.

Но дверь в Кройцберге ему открыл Берни.

— Отличное время выбрали. Заходите, раз уж пришли. Нам нужно поставить его на ноги.

Джейк оглядел комнату — тот же бардак, что и раньше. По всей квартире витал запах свежего кофе. Гюнтер склонился над кружкой и вдыхал пар, клюя головой. За спиной у него висела карта Берлина.

— Что случилось?

— Суд. Через час ему надо давать свидетельские показания, а он что делает? Запил. Я захожу сюда, а он, блядь, на полу.

— Что за суд?

— Над вашей подругой Ренатой. Грайфером. Именно сегодня. Давайте, помогите мне его поднять.

— Герр Гейсмар, — произнес Гюнтер, подняв пьяные глаза от кружки.

— Пейте кофе, — отрезал Берни. — Держался все это время и надо же отколоть такое. — Гюнтер неуверенно встал на ноги. — Побриться сумеете или вас побрить?

— Сам побреюсь, — холодно ответил Гюнтер.

— Что у вас есть надеть? — спросил Берни. — В этом же вы не пойдете. — Грязная, заляпанная майка.

Гюнтер кивнул в сторону шифоньера, затем повернулся к Джейку.

— Как продвигается ваше дело? Я думал, что вы его забросили.

— Нет. У меня есть что вам рассказать.

— Хорошо, — сказал Берни. — Поговорите с ним. Может, очухается поскорей. — Он открыл шифоньер и вынул темный костюм. — Этот?

— Конечно.

— Сойдет. Если вас еще и подпереть, вы произведете хорошее впечатление.

— Это так важно для вас? — сказал отрешенно Гюнтер.

— Она послала вашу жену в печь. Для вас это не важно?

Гюнтер опустил глаза и глотнул еще кофе.

— Так что вы хотели, герр Гейсмар?

— Мне нужно поговорить с вашими русскими друзьями. Кое о ком их расспросить. В Потсдаме была перестрелка.

— Опять Потсдам, — проворчал Гюнтер.

— Русский застрелил мою подругу. Я хочу знать, кто он такой. Или был. — Гюнтер поднял глаза. — Кто-то стрелял в ответ.

— В донесении его имени не было? — задал Гюнтер вопрос полицейского.

— Не только его имя. Но и кто он был такой.

— Ага, еще и кто, — сказал Гюнтер, отпивая еще кофе. — Итак, еще одно дело.

— То же самое.

— То же самое? — сказал Берни. Стоя у шифоньера, он следил за разговором. — Говорили, что это несчастный случай. Налет. В газетах писали.

— Это был не налет, — ответил Джейк. — Я там был. Типичная подстава. — Он посмотрел на Гюнтера. — Стрельбу устроили специально. Просто попали не в того человека.

— В вашу подругу.

Джейк кивнул.

— Тот, кого они хотели убрать, ранен только в плечо.

— Однако не соколиный глаз, — сказал Гюнтер, напомнив Джейку о вестернах.

— В толпе легко промахнуться. Рынок есть рынок. Там все как с цепи сорвались. Начали палить. Спросите вашего друга Сикорского.

Гюнтер оторвал глаза от кофе.

— Он был на рынке? В Потсдаме?

Джейк улыбнулся.

— Торговал сигаретами. А может, ковер покупал. Не знаю. Когда стрельба поднялась, он довольно быстро смылся. Как и все остальные.

— Тогда первых выстрелов он не видел.

— Зато я видел.

— Продолжайте, — сказал Гюнтер.

— Пока разговариваете, брейтесь, — сказал Берни, подталкивая его к ванной. — А я еще кофе сварю.

Гюнтер покорно побрел к раковине. Постоял минутку перед зеркалом, рассматривая себя, а затем стал намыливать лицо кисточкой. Джейк сел на край ванны.

— Побыстрее, — сказал Берни из комнаты. — Нам еще нужно пройтись в последний раз по вашим показаниям.

— Мы уже проходились по моим показаниям, — угрюмо сказал Гюнтер в зеркало. Его лицо, покрытое щетиной с проседью, постепенно исчезало под мыльной пеной.

— Вы же не хотите чего-нибудь забыть.

— Не беспокойтесь, — сказал Гюнтер, теперь уже сам себе, опершись о раковину. — Я не забуду.

Дрожащей рукой он взял лезвие опасной бритвы.

— Справитесь? — спросил тихо Джейк. — Давайте я вам помогу.

— Думаете, я поранюсь? Нет. — Он поднял лезвие и посмотрел на него. — Знаете, сколько раз я думал, как это будет легко? Чик, и все, кончено. — Он покачал головой. — Но я никогда не смогу этого сделать. Почему — не знаю. Я пытался. Подносил бритву сюда, — сказал он, коснувшись горла, — а резануть не мог. Думаете, сейчас порежусь? Несчастный случай? — Он глянул искоса на Джейка. — Я не верю в несчастные случаи. — Он снова посмотрел в зеркало. — Так что там о нашем деле?

Джейк в замешательстве заерзал на краю ванны. Разговор не пьяного. Голос Гюнтера вдруг протрезвел, словно обнажился, но даже не понял, что его видят, — так кто-нибудь вдруг раздевается в чужом окне. Интересно, о чем думает человек, когда чувствует бритву у горла? Но вот она снова там, спокойно и аккуратно идет вверх сквозь мыльную пену, ведомая твердой рукой выжившего.

Джейк стал рассказывать, стараясь следовать ритмичным скребкам бритвы и не сбиваться с логической схемы бритья: по одной щеке вниз, обогнуть уголки рта, — но вскоре рассказ пошел своим путем, перескакивая с одного на другое, — так, как все фактически и происходило. Многого Гюнтер не знал. Штрих у серийного номера. Крансберг. Фрау Дзурис. Не знал даже о молодом Вилли, вечно слоняющемся по улице профессора Брандта. Временами Джейку казалось, что Гюнтер перестает его слушать, когда натягивает кожу, чтобы не порезаться. Но потом он мычал, и Джейк понимал, что так он отмечает детали. Его мозги прочищались с каждым ходом лезвия по намыленному лицу.

Берни принес еще кофе и встал, прислонившись к двери, наблюдая в зеркале за лицом Гюнтера и на этот раз не прерывая его. Русский на коленях перед «хорхом», с пистолетом, выпавшим из руки. Майстер Толль. Гюнтер промыл бритву и сполоснул лицо.

— Ну как, достаточно презентабельно? — спросил он у Берни.

— Как новенькое. Вот рубашка, — сказал тот, передавая.

— Ну и что вы думаете? — спросил Джейк.

— Все так смешалось, — сказал Гюнтер рассеянно, вытирая лицо.

— Я запутал вас.

— Полагаю, вы сами себя запутали. — Джейк взглянул на него. — Герр Гейсмар, в полиции нельзя работать на интуиции. Отметьте вопросы галочкой, как бухгалтер. У вас две проблемы. Сделайте две колонки, и ведите их отдельно, не перескакивайте из одной в другую.