Трель телефона Вера услышала на подходе к кабинету. Этот номер знали всего три человека – Оля, Настя и Клавдия Игнатьевна. Руки моментально вспотели, и Вере с первого раза не удалось открыть дверь. Сердце забилось где-то в горле. Плохие новости.

– Да, Клавдия Игнатьевна, – ответила она, снимая трубку.

– Виринея, тут такое творится, – жарко зашептала старуха, – приезжай, девочка, объясни им, а то они мне весь магазин снесут – все хотят вернуть крем. Говорят, что кто-то там то ли отравился, то ли в больницу попал, то ли ожог получил.

– Кто говорит?

– Люди.

– Какие люди?

– Ко мне приезжала Дарьяна…

– Понятно.

Ну, конечно же, почему же Вера сразу не догадалась?

– Закрывайте магазин, Клавдия Игнатьевна. Скажите всем, что завтра с утра люди смогут получить компенсацию, если захотят.

– Да как же это, Верочка, это же ошибка какая-то. Я ведь сама кремом пользуюсь, и все в порядке, а тут вдруг. Может, что-то индивидуальное? Ну мало ли, аллергия какая.

– Клавдия Игнатьевна, сделайте так, как я прошу.

Вера повесила трубку. Перед тем как отправиться к сестре, она тщательно все обдумала. Она осознанно рискнула и решила продать несертифицированный продукт. Любой журналист, стоит ему хоть чуть-чуть копнуть, узнает, как ее зовут и что Вера является совладелицей бизнеса Константина. «Живая косметика» попадет под прямой удар. Вместо того чтобы помочь Константину, она его уничтожит.

Это было последнее, чего бы ей хотелось. Вера закусила губу. Был только один способ вывести Константина из-под удара. Но вначале следовало поговорить с сестрой.

Борис приехал в ресторан заранее и даже привез с собой букет цветов. Не каждый день все-таки делаешь предложение, пусть и без особой охоты. Выпил для храбрости пятьдесят граммов коньяка и кинул взгляд на часы – Машенька должна была появиться с минуты на минуту.

Кольцо Борис не покупал – пусть сама себе выберет. Вообще надо сразу оговорить, что торжества он не хочет, распишутся – и дело с концом, а она потом журналам своим глянцевым может рассказывать что угодно. Борис попросил официантов никого не усаживать за столики в непосредственной близости, оставил щедрые чаевые. Парни старались как могли, всех посетителей определяли в самые дальние уголки зала. Борис поднял руку, чтобы заказать еще пятьдесят граммов, как вдруг заметил Марину, входящую в стеклянные двери. Мама вместо дочери? Ну что же, это даже интересно.

Марина, расправив плечи, с видом безусловной хозяйки жизни вошла в зал и решительно направилась к Борису. Тот поднялся и галантно поцеловал ручку:

– Марина Сергеевна, какой приятный сюрприз.

Марина плюхнулась на стул и положила перед собой договор.

– Это не сюрприз, Борис Вольдемарович, а деловая встреча. Предлагаю без светских церемоний, мы же с вами почти родственники.

Борис выжидающе уставился на Марину.

– Машенька сейчас у меня, – сообщила та, – она очень расстроена, плачет, а в ее положении, сами понимаете, такие эмоции ни к чему.

Борис кивнул.

– Ну что ж вы так обидели девочку, – попеняла ему Марина, – она же актриса, человек творческий, ранимый.

Борис слегка растянул рот, изображая улыбку.

– Мало? – цинично поинтересовался он.

– Мало, – кивнула Марина.

– Сколько еще хотите?

– Вы должны на ней жениться.

Борис немедленно почувствовал внутренний протест и тошноту. Он поднял руку и все-таки подозвал официанта, заказав сто граммов коньяка. Одно дело, когда он сам решает предложить руку и сердце наивной девушке, желающей родить ему ребенка, другое дело, когда эта девушка разыгрывает с мамашей хитроумную комбинацию, чтобы заставить его жениться. Официант словно джинн из бутылки материализовался, держа в руках пузатый бокал. Поставил перед клиентом. Борис мотнул головой, предлагая услужливому молодому человеку испариться.

– А то что? – поинтересовался Лобанов-Ростовский, делая большой глоток и морщась. – Ославите меня на весь город?

– Ну зачем же, Борис Вольдемарович. Просто у меня есть кое-что, что я могу вам предложить взамен, – улыбнулась Марина.

– Интересно, что же это может быть? – Борис, снова поднесший бокал ко рту, остановился. Марина его заинтриговала.

– Я скажу вам, где в данный момент находится Родион Олегович Романов.

Борис замер.

– А вы какое имеете к этому отношение?

Женщина откинулась на стуле и посмотрела на Бориса:

– Это совершенно неважно, вам нужен Романов и его дом? Если да, то ведите Машу в ЗАГС, и все получите, – жестко провозгласила она.

Так и не сделав второго глотка, Борис поставил бокал на стол и встал.

– Увлекательный у нас разговор получился, Марина Сергеевна, но я вынужден откланяться. Спасибо за предложение, но, видите ли, я у себя один, а домов у меня много. Не уверен, что овчинка стоит выделки. Маше привет.

Глядя вслед удаляющемуся Борису, Марина протянула руку за пузатым бокалом. Сделала большой глоток, поморщилась и с горечью осознала, что проиграла. Что-то у нее черная полоса затянулась. Оставалось лишь надеяться, что Маша не узнает об инициативе матери.

К дому Даши Вера подъехала ближе к вечеру. Все это время понадобилось ей, чтобы убедить Константина не делать никаких громких заявлений и довериться ей. Еще час ушел на то, чтобы успокоиться и не ехать к сестре под влиянием эмоций.

Адрес Вера запомнила еще в ту памятную ночь.

В свете угасающего дня дом выглядел внушительно. Трехметровый забор из светлого кирпича, за которым возвышались туи. Если отойти подальше, то можно рассмотреть карминную черепичную крышу особняка. Настоящую, возмутительно дорогую.

Вера подошла к кованой калитке и позвонила. Позволила внимательному глазу видеокамеры ощупать себя с ног до головы. Позвонила еще раз.

Калитка отворилась, и Вера зашла во двор. Не распыляя внимание и не глазея по сторонам, решительным шагом направилась к крыльцу – несколько ступеней, кованые перила, подогрев, чтобы не скапливался снег.

Дверь распахнулась. Даша, одетая в длинное черное платье, с черной повязкой на голове, картинно прикладывала к абсолютно сухим глазам кружевной платочек.

– Что ты туда подмешала? – спросила Вера, не здороваясь.

– О чем ты? – фальшиво попыталась возмутиться Даша.

– Прекрати, лучше сказать сразу.

– А то что? Наведешь на меня порчу? – Даша сделала шаг к сестре. – У меня, между прочим, горе, умерла сотрудница. Лучшая. После того как помазалась твоим кремом. Отек Квинке, осложнения в мозг – и все, не спасли. – Сестра снова приложила платочек к глазам.