Я тяжело дышала. В ушах стучал пульс, а перед глазами уже мелькала плаха и лицо Черного палача, которое я могла больше никогда не увидеть.

Мужчина сию же минуту успокоился и кивнул.

В доме Карвиша, казалось бы, никого не было. Но я была почти уверена, что Вальдис Аргон все еще живет здесь. Надеялась на это.

Достала ключ от главных дверей, спрятанный под висячим горшком, и влетела в особняк, как ураган.

– Вальдис!!! – закричала, что есть сил.

Почти сразу же на крик выбежал мрачный мужчина. По его лицу я поняла, что он уже знает, что происходит. Первым делом мужчина подошел ко мне и сочувственно положил руку на плечо.

Я нервно стряхнула ее, даже не пытаясь задуматься о том, что он имеет в виду.

– Вальдис, быстро, едем со мной.

Бывший узник нахмурился, но спорить не стал.

Мысленно извинившись за воровство, я взяла несколько солье из комнаты Грегора и, бросив деньги вознице, затолкала своего спутника в карету. Не обращая внимания на его внешний вид, совершенно не подходящий для прогулок.

С каждой прожитой секундой меня трясло все сильнее.

А вдруг уже поздно?..

Я старательно гнала от себя эту мысль.

Нет, этого просто не могло быть.

Пока карета ехала по городу, везя нас на этот раз к самому страшному месту столицы – рыночной площади, месту казни преступников, я раздумывала.

Как вышло, что Грегор обвинен в убийствах вместо принца? Это могло произойти только в одном случае. Если свидетелей не осталось, и орден Белой чайки предъявил обвинение.

Все совпало слишком легко. Ненависть Хелении дала свои всходы. И вот-вот должны были поспеть плоды.

Но они не взяли в расчет меня.

– Любезный, подскажите, как вышло, что Черный палач обвинен в убийствах женщин? – спросила я у возницы, перегнувшись через дверцу кареты.

Шум колес заглушал вопрос, но мужчина услышал. Очевидно, он понял, что мы едем к месту казни именно ради императорского мастера пыток. Поэтому он охотно ответил:

– Говорят, в тот день, когда Вильерт раскрыл себя, он специально ехал в загородную резиденцию шах-ашаи с мыслью убить принца. Но ему попалась на глаза очередная девушка, которой не повезло быть волшебницей. Черный палач не смог удержаться и заодно решил помучить бедняжку, что так не вовремя попалась ему на глаза. Если бы не та девушка, мастеру пыток наверняка предъявили бы лишь одно обвинение. Хотя для него это вряд ли что-то изменило бы после убийства шах-ашаи!

– Но с какой стати ему убивать принца? – выкрикнула снова я. – Ведь следом за ним в замок должны были приехать императорские ищейки. Ведь он сам их и вызвал!

– Не знаю, асаи, – раздался ответ, – говорят, он пытался обвинить в убийствах девушек принца. Вот ведь сумасшедший колдун! Я вам скажу: сильная магия всегда накладывает свой отпечаток на человека. Вот и Палач съехал с катушек!

Я села обратно в карету, тяжело дыша. Значит, его просто признали безумным убийцей. Таким, каким на самом деле был Дианар.

Тем временем карета подъехала к площади. Шум десятков людей, собравшихся вокруг эшафота, оглушал.

Я напрягла глаза, с ужасом вглядываясь в проклятый постамент для казни. Среди двух дюжин охранников, одетых в серебристую форму и явно принадлежащих личной гвардии ордена Белой чайки, черным пятном виднелась знакомая фигура.

Воздух застрял в горле, сердце едва не остановилось.

Грегор уже стоял в непосредственной близости от гильотины. И настоящий палач в кирпично-красном капюшоне готовился поставить его на колени.

“Нет…” – стучало у меня в груди, пока я бежала, изо всех сил расталкивая толпу.

Вальдис следовал за мной. Да у него и выбора иного не было. Я беспощадно тащила его за руку.

– Куда прешься?! – раздавались возмущенные выкрики со всех сторон. – Нахалка!

Но я ничего не слышала. В ушах стучал бешеный пульс. Мне казалось, что сквозь толпу я вижу, как Грегор поднимает опущенную голову. И ярче солнца сверкают его ослепительные черные глаза, прожигающие насквозь.

Да, это был он. Черный палач. Мое солнце, моя луна, моя вселенная… Хвала небесам, он еще жив.

– Грегор! – крикнула я, как можно громче. Срывая горло, разрывая душу. – Стойте!

Почти достигнув цели, я запнулась о чью-то ногу и упала. Руки с коленями оказались безжалостно разодраны в кровь.

– Стойте! – крикнула снова, тут же поднимаясь на ноги.

Грегор широко раскрыл глаза, и губы его шевельнулись в беззвучном:

– Лилиана…

Еще пара шагов и у самого основания эшафота дорогу мне преградили стражники в серебристо-белом.

Распорядитель казней, держащий в руках уже зачитанный и свернутый приговор повернул ко мне голову и нахмурился:

– Уберите эту женщину, она мешает правосудию.

Пара мужчин из охраны подняли руки, с силой отталкивая меня назад, как какую-нибудь грязную нищенку.

Я снова упала, на этот раз ударившись головой.

Больно?

Не знаю. Ничего не знаю.

Висок защекотало что-то влажное.

– Лилиана! – раздался громкий крик. Низкий. Тревожный.

Родной.

Поймала его тяжелый взгляд, полный беспокойства и тоски. Мужчина дернулся вперед, словно пытаясь броситься ко мне. Но был остановлен крепкими руками двух стражников.

Я тут же отвернулась, стараясь держать себя в руках. Не растаять, не разреветься. Мне нужно быть сильной.

– Грегор Вильерт не виновен! – как можно громче выкрикнула я. – У меня есть доказательства!

Толпа за спиной зашумела.

Да, вот так. Шумите. Это хорошо. Пока вы кричите, ему не отрубят голову.

– Эта женщина просто пытается оттянуть приговор, – отмахнулся распорядитель. – Свяжите ее за препятствия суду и бросьте в тюрьму.

Тут же трое охранников шагнули ко мне, хватая за руки. Я задергалась в стальной хватке орденской стражи, пытаясь подавить накатывающее отчаяние.

Нет, не может все кончиться вот так!

Глаза нервно шарили по округе, пытаясь найти того единственного, кто мог сохранить Грегору жизнь.

Императора.

И я нашла его. Чуть правее эшафота на огороженном квадратном пятачке земли был постелен ковер и поставлены кресло с несколькими стульями. На импровизированном троне восседал Линарий Второй. Чуть правее расположилась мэссина Хеления. Позади них находились еще какие-то придворные, до которых мне не было никакого дела.

– Ваше светлейшество! – закричала я изо всех сил.

И тут же еще пять стражников обступили меня со всех сторон.