Серый червь взвился к потолку с утроенной силой. И, как только Грегор поднял оружие, силы словно начали покидать его. На лбу выступила испарина, челюсти сжались. На бледном лице появилась гримаса боли.

– Неужели ты хочешь убить принца, Вильерт? – иронично приподнял бровь принц, чувствуя свое превосходство. – Тебе же брат отрубит голову, не успеешь глазом моргнуть.

Мастер пыток тяжело задышал, опершись рукой о стену. Казалось, он вот-вот упадет. Только черный взгляд, полный искристой ярости, до сих пор уверенно сверкал.

– В любом случае, твои надежды были напрасны, – добавил Дианар, усмехаясь. – Я убью тебя раньше брата. И выпью магию, которая так прославилась на всю империю.

Он дерзко шагнул вперед, словно ни капли не опасался оружия, которое Грегор сжимал в ладони. Словно был уверен в собственном превосходстве.

И это пугало до смерти. Потому что его голодный червь уже расползся на два метра вокруг, топя в серой плесени все, до чего смог добраться.

Грегор упал на одно колено.

– Я, правда, не любитель мужчин, – размышлял Дианар, закатив к потолку злой, самоуверенный взгляд, – но ради такого случая сделаю исключение.

В этот момент он повернул голову ко мне.

– Ну, а потом вернусь к своей милой Лилиане. Чтобы ее потрясающий вкус смыл остатки твоей противной черной магии…

Не знаю, что произошло дальше. Просто в какой-то момент я сморгнула слезы, выступившие на глазах, а когда вновь посмотрела на Грегора, все изменилось. В воздухе сверкнула сталь, и Дианар закричал. Он упал на пол, прижимая ноги к груди и отчаянно визжа. С разрезанных икр лилась кровь.

А рядом, медленно поднимаясь с колен, вставал Черный палач. Ничто в нем не указывало на недавнюю слабость. И только лицо с плотно сжатыми челюстями, да взгляд, в котором сверкала ночная мгла, говорили о том, что он едва сдерживал плещущуюся внутри ярость.

Он не сказал больше ни слова. С ледяным спокойствием отбросил меч в сторону и сел возле Дианара. Быстрым движением поймал и заблокировал его руки, а затем положил свободную ладонь на лоб принца.

Обсидиановая магия заполнила комнату непроглядной мглой.

Дианар закричал. Совсем не так, как прежде. Такого крика я не слышала никогда в жизни. Хотелось зажмурить глаза и закрыть уши, лишь бы исчезнуть. Лишь бы не наблюдать за происходящим.

Брат императора пытался вырваться, но слишком слабо. Казалось, будто кто-то потихоньку сдирает с него кожу, лишая воли и разума. Он не мог даже сопротивляться.

Через полминуты тело мужчины начала бить крупная дрожь. Он выпучил глаза и открыл рот, из которого больше не вырывалось ни единого звука. Голова запрокинулась, язык вывалился наружу.

Я больше не могла на это смотреть. Но, похоже, уже было поздно. Отворачиваясь, я заметила, как надулись и почти сразу лопнули глазные яблоки принца. А тело Дианара мгновенно успокоилось. Навеки.

Грегор тут же поднялся на ноги, отряхивая руки, словно испачкался в чем-то. А затем быстро подошел ко мне.

– Прости, что тебе пришлось на это смотреть, – прошептал он, осторожно поднимая меня с пола и укладывая себе на колени.

Я не могла пошевелиться, но губы сами собой растянулись в улыбке.

– Как ты? Скоро прискачет подмога, – продолжал Грегор. – Все императорские ищейки будут здесь, чтобы засвидетельствовать поимку столичного маньяка. Тебе нужно продержаться совсем немного. С ними прибудет лекарь.

– Грегор… – прошептала я еле слышно. – Но ведь ты убил шах-ашаи. Убил Бэйлора. Как же теперь доказать их вину?.. Ведь камень-оракул не действует на мертвых…

– Не беспокойся, это моя проблема. Не твоя, – ласково проговорил он, поглаживая меня по голове и едва заметно покачивая. – Ты просто отдыхай…

В его объятиях как всегда стало уютно и спокойно. Только вот теплее не становилось. Мне хотелось плакать от ощущения его горячего сердца, чей стук я слышала рядом с собой. От крепких рук, в которых, казалось, даже умереть не так страшно. Но я все еще не могла сказать ему, что чувствую на самом деле. Ничего ведь не изменилось.

– Мне холодно, Грегор, – прошептала я.

– Не бойся, не бойся, моя маленькая лилия, – проговорил Палач и еще крепче прижал меня к себе. Вот только я слышала в его голосе страх. – Все будет хорошо.

Неужели я умираю?

Очень хотелось спать. Глаза сами собой закрывались, под черными веками расстилалось черное забытье.

– Дианар хотел устроить переворот, – прошептала я как можно громче. – Он планировал убить императора.

– Есть доказательства? – резко посмотрел мне в глаза Грегор, но я устало покачала головой. – Понял, не думай об этом. Я со всем разберусь.

Он зарылся пальцами в моих волосах, прижимая мою голову к груди. И я слышала, как быстро и нервно бьется его сердце.

– Прости меня, лилия. Я только сейчас понял, как много ты для меня значишь. Самое дорогое, что у меня есть, это ты.

Его шепот казался еще тише, чем мой. Но я слышала каждое уверенное слово. Каждый звук, срывающийся с губ и раскаленными иглами пронзающий душу.

Что я могла ему ответить?

Если я умру, Грегор не должен знать, что на самом деле творится у меня внутри. Я не могу оставить его, зная, что мои последние слова могли лишить его магии. Жизни.

Что было бы, если бы несколько дней назад я не ушла? Что было бы, если бы Бэйлор выкрал меня из дома Карвиша, а потом привез сюда? Возможно, на тот момент Грегор уже лишился бы сил, и тогда на ковре в углу сейчас лежал его труп, а не Дианара. Разве не так? Лишь черный поток помог Палачу справиться со всеми врагами. А кем он стал бы рядом со мной?

Обычным человеком. Уязвимым.

Мертвым.

– Прости, что не сказал тогда, когда ты этого ждала, – продолжал шептать он, укачивая меня на руках. – Прости, что не пришел раньше. Прости…

Его слова втекали в меня жидким свинцом, капая на открытые раны. Причиняя боль сильнее, чем это делал Дианар.

– Только держись. Не уходи, – шевелились его горячие губы, изредка касаясь моего лба. – Любовь моя, жизнь моя… гибель моя.

Рваный, надломленный шепот, больше похожий на крик. И каждое слово попадало в цель.

Я была права.

– Перестань, – проговорила я почти твердо, покачав головой. – Ты не понимаешь, что говоришь. Черный палач не может любить. Разве не так, Грегор?..

Мужчина чуть отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза. И на миг в черноте его взгляда пробежало сомнение. Словно он не верил тому, что я говорю.

– Я ошибался, Лилиана, – хрипло ответил он. – Я люблю тебя.

Я снова покачала головой, закрывая глаза, чтобы он не видел, как они наполняются слезами.