Краем глаза я успела посмотреть на Грегора. Настоящий палач возле него нетерпеливо ходил из стороны в сторону, а он все также стоял около плахи с завязанными за спиной руками.

Каково ему сейчас? Каково видеть собственную смерть в каком-нибудь шаге? На ржавом лезвии, обагренном чужой, запекшейся кровью.

– Кто этот мужчина? – тем временем раздался голос императора.

– Ваше светлейшество, – встряла опять мэссина, – почему вы должны выслушивать какого-то низкородного?

Но я ответила раньше:

– Потому что перед вами муж мэссины Хелении!

Император, казалось, опешил. На лице главы ордена на краткий миг появилось змеиное выражение.

– Это гнусная ложь, – тут же вставила она. – А вы, мужчина, зачем вступили в сговор с этой умалишенной? Неужели не знали, что за ложные показания вас ждет смерть?

Линарий молчал, ожидая развития событий.

– Вам прекрасно известно, мэссина, что Вальдис не может ответить. Вы лишили его языка, – пришлось ответить мне. – Но я расскажу все за него, если его светлейшество мне позволит.

Несколько секунд протекли в напряженном молчании. А затем император, наконец, кивнул.

Хеления резко повернула голову, только и успев вымолвить:

– Но…

И в следующий миг я начала свой рассказ.

– Вальдис Аргон был мужем мэссины. Не знаю, любили ли они друг друга, но, их союз был связан магическими кольцами сапфирового золота.

Я говорила медленно, тщательно подбирая слова, полностью погружаясь в воспоминания и не обращая внимания ни на что вокруг.

– Оба перстня венчал герб: цветок, оплетающий меч.

При этих словах женщина злобно скривила губы, а император с удивлением приподнял бровь.

– Не знаю, сколько времени продлился этот союз, но однажды Вальдис стал свидетелем события, которое заставило мэссину отрезать язык собственному мужу, а затем приговорить его к пожизненному заключению.

Кто-то неподалеку тихо охнул. А я продолжала:

– Однажды, в Сердце Шери мэссина Хеления и принц Дианар заключили договор. Глава ордена Белой чайки обещала покрывать все темные “развлечения” шах-ашаи, когда принц станет императором. Взамен она требовала наделить религиозную власть такими же полномочиями, как у государственной. Мэссина Хеления хотела стать вторым правителем империи Архаров.

На этот раз я слышала ропот нескольких голосов, один из которых принадлежал самой мэссине.

– За то, что Вальдис оказался невольным свидетелем этого разговора, властью ордена он оказался обвинен в убийствах нескольких девушек. Вместо маньяка, которым на самом деле был принц Дианар, – на этом месте я, наконец, остановилась, направив горящий взгляд на повелителя.

– И вы подтверждаете этот рассказ? – спросил он у Вальдиса.

Бывший узник кивнул, одновременно бросая на меня удивленные взгляды.

– И откуда же вам это известно, если сур Аргон лишен языка? – звонко спросила Хеления.

В ее голубых глазах горел самый настоящий огонь. Но вряд ли кроме меня его кто-нибудь видел.

Император кивнул, тоже ожидая ответа.

И мне пришлось признаться:

– Потому что я оракул…

Простая, короткая фраза заставила вздрогнуть десяток человек. Она звучала так, словно в гробовой тишине на мраморный пол упал полновесный хрустальный сервиз, разлетевшись на тысячи осколков.

– Это ложь, – вскинулась мэссина. – Все достаточно сильные маги контролируются орденом! В империи нет ни одного оракула!

– Я скрывала свои способности.

– По какой причине? – приподнял густую бровь Линарий. – Ведь ваша сила принесла бы вам богатство, признание и титул асаи.

Сердце испуганным котенком полосовало когтями по грудной клетке. Я сжигала все дороги к отступлению. Теперь, если мне не удастся спасти Грегора, умрем мы оба:

– Потому что я дочь ансуров. Лишенных магии вашим указом.

Повелитель нахмурился, но ничего не ответил. Он явно раздумывал.

– Эта женщина только что призналась в тяжком преступлении, – воскликнула Хеления. – Помимо оскорбления императорской семьи и обвинения принца крови в ужасных злодеяниях. Из ее уст ложь льется, как вино из кувшина! Она должна быть наказана!

Белая ведьма даже вскочила со стула.

– Подожди, – остановил ее император. – Сура Мальтер, оставим пока вашу темную родословную. Но можете ли вы доказать свои обвинения против мэссины?

– Ваше светлейшество, неужели вы будете продолжать слушать эту сумасшедшую? – возмутилась глава ордена.

Линарий ничего не ответил. Лишь продолжал неотрывно смотреть на меня.

Я глубоко вздохнула, лихорадочно вспоминая, что еще я могла бы предъявить ему. Что?..

– Дианар Серый и мэссина Хеления составили какой-то документ… На нем стояли две печати: маргаритка, оплетающая меч, и ворон, клюющий кровавые рубины.

Император нахмурился еще сильнее.

В этот момент кто-то позади него воскликнул:

– Но откуда этой женщине известен герб шах-ашаи?

– Ей мог растрепать сам Черный палач, разве нет? – тут же ответила Хеления. – Я всегда говорила вам, ваше светлейшество, что вы зря так сильно приблизили к себе черного ворона!

– Тихо, – опять оборвал ее правитель.

И у меня внутри вспыхнула надежда. Это был уже второй раз, когда Линарий отказывался слушать ведьму.

– Ваших воспоминаний недостаточно, – сказал он, оборвав мое ликование. – Вы можете предоставить что-то еще?

В висках бешено застучало.

– Прямо сейчас, сура, – продолжал император. – Или мы возобновим казнь. Но на этот раз палачу достанутся две головы.

Нет… Только не это.

Я коротко обернулась, бросив взгляд на Грегора. Он смотрел на меня, не отрываясь. Его внимание обволакивало, как горячая лава. Согревало, как последнее пристанище отшельника.

А ведь он думает, что я не люблю его…

Вновь повернув голову в сторону императора и Хелении, я лихорадочно размышляла. Удары сердца отмеряли последние секунды отведенной мне жизни.

– Ну, так что? – повторил с напором повелитель. – Больше ничего, сура Мальтер?

Я молчала, с ужасом понимая, что мое время утекло. Мое и Грегора.

– Стража, – устало вздохнув, позвал Линарий.

– Нет, стойте, – отрывисто проговорила я и быстро сделала несколько шагов вперед.

Придворные за спиной императора ахнули. Стражники не успели меня схватить. А мне терять было уже нечего.

Одной рукой я обхватила кисть Хелении, а другой коснулась ее лба, чуть запрокинув женскую голову.