Второй мировой войны. – Пер.); TOUS AU COMBAT![17] и LA VICTOIRE EST PROCHE![18] с напечатанной красной полосой, проходящей наискось плаката, подписанного генералом фон Хольтицем, который угрожал Парижу уничтожением.

ДЖУЛЬЕТТА поворачивает налево на улицу Бюси и пробирается через рыночные прилавки к дому на углу улицы Сены.

Крупным планом: отрубленная золотая голова коня – вывеска скотобойни, расположенной по соседству с гостиницей. Табличка рядом с дверью рекламирует: «Комнаты на день».

ДЖУЛЬЕТТА отводит глаза от конской головы и входит в темный вестибюль. На экране в течение четырех секунд остается вход в гостиницу.

Громкие взрывы и крики.

ДЖУЛЬЕТТА открывает окно на седьмом этаже, делает шаг на свинцовую обкладку.

Вид с крыши. Из некоторых районов города поднимается дым.

Архивные кадры: со стен срывают плакаты, гражданские лица в костюмах и галстуках с винтовками, баррикады, люди укрываются в дверных проемах, трехцветный флаг взлетает над префектурой полиции, видны башни собора Парижской Богоматери из заложенного мешками с песком окна префектуры, бронированные автомобили мчатся по улице Риволи, на площади Сен-Мишель лежат тела людей и осколки, генерал фон Хольтиц выходит из отеля «Мерис» и зажигает сигару, какая-то женщина из толпы вдавливает ее ему в лицо, американские танки, окруженные приветствующими их девушками.

Вид Парижа с крыши.

ДЖУЛЬЕТТА уходит в комнату, ложится на кровать и смотрит в потолок.

Белая штукатурка потолка и электрическая лампочка. Звуки выстрелов из ружей и приветственные крики.

Потолок медленно превращается в яркое небо с белыми облаками.

Средний крупный план: гора разнообразной одежды.

Изображение мелким планом: большая квартира-ма-стерская, которая выглядит как комната для реквизита захолустного театра. ЖОЭЛЬ – очень высокий близорукий молодой человек, совершенно женоподобный – открывает дверь.

ЖОЭЛЬ. Боже мой! Это и вправду ты?

ДЖУЛЬЕТТА (слабо улыбаясь). Не знаю… Наверное… Можно мне войти?

ЖОЭЛЬ впускает ее. Они садятся, он дает ей сигарету.

ЖОЭЛЬ. Где ты пропадала? Никто тебя сто лет уже не видел!

ДЖУЛЬЕТТА. В отпуске… во Фресне… (Молчание.) Они забрали мою сестру. И маму, потому что, знаешь ли, мама любила приключения… (Пожимает плечами, делает затяжку и выдувает облако дыма.) Но она всего лишь моя мама, и она всегда говорила, что купила меня у цыган…

ЖОЭЛЬ (оглядывая Джульетту с дружеской неприязнью). Н-да, и твою одежду она тоже у цыган купила. Понимаю. Посмотрим, что мы можем для тебя сделать. (Машет рукой в сторону полок с одеждой и горы материи.) Моя семья тоже… У них конфисковали бизнес, и теперь (с превосходным акцентом, характерным для 16-го округа) я стал обладателем семейного состояния!.. (Стаскивает с полки зеленое шерстяное пальто.) Проблема только в том, что они специализировались исключительно на мужской одежде (поднимает брови). Это семейное, знаешь ли! Но теперь, когда нас всех «освободили», нам не нужно беспокоиться о таких незначительных различиях!.. Вот, примерь!

ДЖУЛЬЕТТА примеряет пальто и сбрасывает его на пол. Затем она исследует вешалки и груды одежды, «модели» различной формы – хаки, черное габардиновое пальто, которое она быстро снимает, посмотревшись в зеркало в полный рост, затем наступает очередь массивного свитера и твидового пиджака, который она запахивает на себе и нюхает с довольным видом.

(NB: это не Джулия Греко в более поздние годы. Она выглядит больше как круглолицая уличная девочка-под-росток, нежели модная модель, но даже самые нелепые сочетания она носит с определенным изяществом.)

Входят две ее ПОДРУЖКИ и присоединяются к показу мод.

Импровизированный грубоватый разговор на тему мужской одежды. (Проинтервьюируйте актеров, снимите за один дубль и удалите вопросы интервьюера.)

ДЖУЛЬЕТТА. Я никогда не привыкну застегивать это на другую сторону!

ЖОЭЛЬ. Ты удивишься, моя дорогая…

ДЖУЛЬЕТТА снова ныряет в вешалки с пальто. Перед ее появлением камера показывает улыбающиеся лица двух ее подруг, хлопающих в ладоши.

ЛУИЗА (смеясь, в шутливом негодовании). Ты не выйдешь на улицу, одетая в это!

Две ЖЕНЩИНЫ неопределенного возраста, одетые в траур, несут сумки; у них возмущенный вид.

ДЖУЛЬЕТТА и две ее ПОДРУЖКИ стоят перед баром; все одеты в мужские пиджаки с широкими плечами и брюки с закатанными штанинами. Джульетта начинает расстегивать пиджак.

Крупным планом: пара ботинок на витрине снаружи обувного магазина; ноги, идущие мимо по тротуару. Одна пара ног проходит, и, прежде чем появляется вторая пара ног, ботинки исчезают.

ДЖУЛЬЕТТА застегивает пиджак, пряча что-то выпирающее, и три девушки проворно смешиваются с толпой на площади Сен-Жермен-де-Пре.

Предместье Фобург-Сен-Жермен».

Ироничная, легкая камерная музыка.

Элегантно одетая ДАМА в жемчугах и тюрбане на волосах смотрит высокомерно, но встревоженно. Напротив нее сидит ДЖУЛЬЕТТА с очень длинными нечесаными волосами, в черном облегающем фигуру шерстяном платье и кожаных ботинках из предыдущей сцены.

ДАМА (Джульетте). У вас есть опыт в этой профессии?

ДЖУЛЬЕТТА. О да, большой.

ДАМА. Вы раньше работали горничной?

ДЖУЛЬЕТТА (оглядывая гостиную). Да… А вы?

Крупным планом: шок на лице дамы.

Сырой вечер; на мостовую светят фонари. ДЖУЛЬЕТТА и ее ДРУЗЬЯ гуляют, обсуждая фильмы. Камера следит за разговором, словно она является членом компании.

ЖОЭЛЬ. Но он о капиталисте. Это прославление Америки.

ЛУИЗА. Разве не может коммунист снять фильм о капиталисте? Во всяком случае, это аллегория.

АННА-МАРИ. Да практически все аллегория!.. Ланг, Веллее, Ренуар… Все это аллегория.

ЖОЭЛЬ. Аллегория чего, позвольте спросить?

Они доходят до угла улиц Дофин и Кристин и останавливаются перед баром.

ДЖУЛЬЕТТА смотрит вверх на пластмассовые буквы над входом – «Табу»: «Все это реальность… А когда ты выходишь на улицу в дождь, ты начинаешь растворяться, потому что фильм был более реальным, чем ты сам…»