Странные ощущения. Холод. Жар. Вроде как исчезаешь и расщепляешься, таешь. Но вместе с тем – по-прежнему живешь, дышишь.

Мир вновь поменялся, стал призрачным, пустым. Вокруг непроглядная мгла, будто попал в облако густого дыма. Ни стен, ни потолка, ничего. Только эфемерные фигуры, нарисованные смогом, где-то чуть более темные, где-то светлее.

Сие не походило ни на Изнанку, ни на Тень. Нечто иное, на грани восприятия и познания, на грани физического существования. Сознание мерцало, мысли разбегались, я сам норовил превратиться в невесомый пар. Чувствовал боль, но далекую и смутную, словно осталась в ином мире. Ощущал и Тьму, но как легкое дуновение, смрад.

Я находился в Изнанке, но и в Тени одновременно. А может, и в Тени Изнанки.

Смутная догадка не оставила после себя никакого эмоционального следа. Я не был самим собой, и создавалось ощущение, что расслаиваюсь на множество отражений, осколков. И лишь понимание, что должен куда-то идти и что-то сделать, не позволяло расслабиться. А еще сложная многогранная фигура, плавающая на расстоянии вытянутой руки – плоский рисунок на серой пелене, геометрический узор. Кривоватый, словно нацарапанный детской рукой. Где-то линии толще, где-то тоньше, некоторые участки оплыли и расползались, как подмытые водой. Веяло гулом расстроенных струн, фальшивыми нотами флейт. И, несмотря на то что я остался нем и пуст, вот эта незавершенность и корявость схемы раздражала.

Поддавшись наитию, я поднял руку и подправил кривые участки. Там, где не хватало штрихов, добавил. И когда убедился, что рисунок стал завершенным, удовлетворенно вздохнул. Отступил, чтобы полюбоваться, но отчего-то споткнулся и провалился в бездонную пропасть.

Вспышка. Боль. Ледяная корка на плечах, спине, волосах. И донельзя странное ощущение полноты самого себя, оглушающее количество мыслей, эмоций, впечатлений. Осознание того, что ты находишься буквально на волосок от полного развоплощения.

Но через секунду я почувствовал, что сижу на корточках. Под подошвами пол, вокруг мерцание фонарей. Ноздри терзала ужасающая вонь – смесь запахов гнили, крови и горелого мяса, а по лицу хлестало волнами жара и холода, в спину и плечи били мелкие осколки, пыль. Глаза слезились от вспышек, в ушах стоял неразборчивый грохот, шипение, крики.

Снова в реальности?..

Вялое удивление промелькнуло на грани восприятия, я осознал, что нахожусь далеко от того места, где был изначально. И как переместился, непонятно. Но измученное хождением по мирам сознание не успело вникнуть в эту невероятную мысль. Тем паче что я почувствовал Тьму, сгустившуюся наверху и приготовившуюся к атаке.

Почти без раздумий нырнув в Тень, я вышел в шаге от того места, где находился до того. Обнаружил, что обогнал тварь. Потянулся в Изнанку и зачерпнул белесой мглы, одними пальцами сформировал печать, что в свою очередь сотворила разность воздушного давления. И мерзкого паука, что недоуменно крутился на месте, не понимая, куда делась жертва, отбросило прочь.

Откуда-то издалека прилетел предупреждающий вопль, и я вновь уловил движение мрака, краем глаза увидел длинное дымное щупальце, летящее сбоку. Ушел в Тень, но с отчаянием понял: не успеваю. Приготовился к страшной боли, но, к собственному удивлению, осознал, что призрачное подобие хлыста попросту пролетело через меня насквозь. С усилием, вызвав ноющую боль в сердце и помутнение в глазах, но прошло почти без последствий.

Попятившись, я почувствовал онемение в мышцах и лед на губах. Опять вывалился в реальность – задыхающийся, обмороженный и донельзя ошеломленный.

А что, так можно было? Ходить сквозь предметы?..

Воздух загудел, полумрак разрезал багровый серп, и груз моргенштерна ударил в щупальце, цепь захлестнулась и ярко вспыхнула. Пол задрожал, сверху полилась вода, и посыпался сор.

Оглянувшись, я увидел Мору – бледную, исцарапанную, в дымящейся одежде, с тлеющими волосами. Она скалилась и, напрягая мышцы, упиралась в пол. А по звеньям цепи бежали яркие искры, колючий шар полыхал как второе солнце. Но одолеть полноценную Тьму не мог, завяз, плавился, тонул в темноте и остывал.

Наемница не сдавалась, но с каждым ударом сердца теряла силы. И к ней по стенам подбирались два паука, один из которых представлял собой голову Тома – по-прежнему ухмыляющееся мерзкое подобие.

Печать! Словно кто-то шепнул в ухо.

И пустой шум в мозгу исчез, я уловил связь с Изнанкой, увидел свое творение – невообразимый узор, звенящий как туго натянутая струна. Звенящий похоже и знакомо. Сбалансированный, стабильный, готовый к работе и собравший достаточное количество энергии.

Неужели получилось? Неужто погружение в Тень Изнанки позволило увидеть то, что не мог узреть ранее? Не видение, не галлюцинация и не плод больного воображения?..

Я на долю мгновения снова онемел от изумления. А потом рванул револьвер из кобуры и без всякого сожаления пальнул в одного из пауков, подбирающихся к рыжей. Краем глаза заметил, как тушка плавится и распадается, мокро шлепается на пол комком сгнившего человеческого мяса. Прыгнул с места, присел и, крутанувшись волчком, выстрелил во вторую тварь. Задел по касательной, но она и от мелкой ранки завизжала и задымилась, иссохла на глазах.

Выигранные мгновения позволили вернуться к исходной точке. Я опять связался с Изнанкой, решительно коснулся печати, сгреб пальцами в одну точку, а затем выбросил и активировал.

В первый момент узор блекло мигнул на той стороне, беззвучно растворился в меловом растворе. И я успел испытать озноб в испуге от того, что ничего не получилось.

Но затем случилось нечто странное. Звуки в мастерской стали приглушенными и далекими. Можно было бы списать это на контузию, какие-то игры сознании, но и фонари притухли, нити накаливания едва тлели за мутными стеклами, корка льда на моей одежде моментально испарилась.

Но хуже то, что груз моргенштерна тоже погас, искры, простреливающие по звеньям, исчезли. И в наступившей тишине особенно пронзительно прозвучал крик наемницы – гневный, обиженный и одновременно наполненный ужасом. Потому что дымное щупальце Тьмы освободилось, липкие нити стремительно потекли вдоль цепи к Море.

Но так и не добрались.

Свет разгорелся с прежней силой, грохот и крики ударили по ушам стальными молотками. И вместе с этим у меня страшно разболелись зубы, каждая кость в теле будто растрескалась и рассыпалась в труху. Одновременно возник звук на грани слышимости – как гул или шипение, – от которого желудок съежился и попытался вырваться через гортань наружу. Сам воздух завибрировал, в пространстве возникли блеклые искры, сияние.

Пять секунд… десять… и псевдопаук, сидящий на потолке, взорвался с липким хлюпающим звуком. Пятнадцать… и разлетелся хлопьями пепла другой, третий, разразилась целая канонада. Двадцать… и щупальце судорожно задергалось, а потом рассыпалось облачком черного праха. Облака Тьмы, витающие под потолком, опали липкими каплями. Но не долетев до пола, испарились. Сочащиеся сквозь стену призрачные нити изорвало и отбросило, невидимая волна прошла вперед – от меня к люку – и что могла, сожгла и испарила, остальное расщепила, ударила о скалу. Превратила в глубокую лужу черной аморфной слизи, безвольной и мертвой.