– Думал? – удивился Коршунов. – То есть ты и раньше знал, что я… Не очень?

– Не очень? – Агилмунд негромко засмеялся. – Что я, слепой? Не видал, что ты меч будто мотыгу держишь? А копьем шуруешь – как баба в печи кочергой. Это ж каждый видит, у кого глаза есть.

– То есть и Ахвизра?..

– Конечно!

– И Одохар?

– А Одохару даже смотреть не надо. Он и так увидит. По шагу хотя бы.

Коршунов некоторое время переваривал услышанное. Потом спросил:

– А когда Одохар мне предлагал в поход с ними идти – он знал?

– Ну, Аласейа… – Агилмунд поглядел на Коршунова как на слабоумного. – Это же Одохар. Рикс. Конечно, он знал.

Алексей еще пару минут переваривал информацию.

Они выехали из леса. Впереди блеснул синий изгиб реки. Кони перешли с рыси на шаг.

– Но зачем риксу нужен такой воин, который не умеет копье держать толком? – наконец спросил Коршунов.

– Да какое Одохару дело, как ты копье держишь? – в свою очередь удивился Агилмунд. – Не нужно Одохару твое копье, что, у нас своих копий нет? А вот удача твоя… Это да! Это нам нужно! Ха! В большой поход! С небесным героем! Под небесными парусами! Цвета снега и крови! Ax-xa! – Он толкнул коня пятками и пустил его легким галопом. Коршунов сделал то же, чтобы не отстать. Топот и пыхтение «пехоты», изо всех сил старавшейся не отставать от всадников, стихли в отдалении. Алексей догнал Агилмунда.

– Значит, я неумеха?

– Я ошибся, Аласейа! – заявил старший Фретилыч. – Ты не неумеха. Сегодня я это понял.

– Да ну? – не без иронии отозвался Коршунов.

Его очень утешило, что от него не ждут фехтовальных подвигов. Но нельзя сказать, что ему очень льстила роль «талисмана». Отчасти потому, что он помнил, как поступают с талисманом, который перестает «работать».

– И что же ты понял?

– Да то, что и раньше мог понять. Догадывался. Когда мне говорили, как ты в гневе камнем огонь и гром из земли высекаешь. Ты – воин. Только привык к другому оружию. Не такому, как наше. Верно?

– В общем да, – осторожно ответил Коршунов.

– Ха! А ты и впрямь в гневе гром и огонь метать можешь?

– Иногда, – еще более осторожно ответил Коршунов.

Он помнил, сколько у него патронов, и не собирался устраивать демонстраций. Без необходимости.

– Ха! А Ахвизра, чурбан, говорил: вранье! Покажешь?

Коршунов покачал головой.

– Нельзя, – сказал он. – Сейчас нельзя.

– А когда будет можно? – Глаза Агилмунда горели совершенно детским восторгом.

– Это редко бывает, чтобы можно. Редко, но бывает… – Подумал немного и добавил: – Но говорить об этом нельзя. Беда будет. Ты понял, Агилмунд?

– Ха! Конечно, понял! – Он коснулся рта пальцем и подмигнул.

Доволен. Теперь у них с Аласейей – общая тайна. Тайны же тут любили все. Тайны, тайные знаки. Коршунову об этом еще Черепанов говорил. Мол, даже Травстила с Овидой, серьезные люди, исподволь сигналами обмениваются. Даже показывал какими. Ну просто как дети.

– Все же, Агилмунд, я бы хотел и вашим оружием научиться пользоваться, – сказал Коршунов.

– Научишься, – успокоил его риксов дружинник. – Ежели ты уже воин, так с любым оружием освоишься. Ты быстро научишься, я видел, как у тебя выходит. Вот Скулди говорил: ему ромлянское снаряжение тоже сперва непривычно было, а потом привык. А со Скулди ты, вижу, уже подружиться успел?

– Вроде того.

– Это хорошо. Скулди при Комозике – как я при Одохаре.

– Да? – Коршунов поглядел на своего родича с большим интересом. – Скулди сказал, что его главное дело… (Как бы это поточнее выразиться?) Новости для Комозика собирать.

– Ха! «Новости»! Не новости! – Агилмунд поднял палец. – Не только новости. Все знать про всех, что риксу надобно.

– И ты знаешь? – спросил Алексей.

– Ясно, знаю! – самодовольно ответил старший сын Фретилы и коршуновский шурин. – И про того же Скулди, и про Комозика, и про каждого дружинника герульского! Все! Не сомневайся! У меня там… – тут он осекся и сказал, откашлявшись: – Ты, конечно, родич мне, Аласейа, и небесный герой, но все же пока не в дружине нашей. Лучше тебе того не знать, как я вести узнаю. Еще проболтаешься Скулди тому же…

– Ты меня что, болтуном считаешь? – недовольно спросил Коршунов.

– Да не обижайся ты! Не в том дело. Не обижайся!

– Ладно, забыли, – отмахнулся Алексей. – Ты мне вот что скажи: Скулди считает, что прошлый большой поход нехорошо кончился из-за ромлянских соглядатаев. И этот тоже может провалиться. Из-за того же. А что считаешь ты?

– Глупости! – отрезал Агилмунд. – Скулди как у ромлян пожил, так ему всюду ромлянские козни чуются! Не было тогда с нами настоящей удачи – вот и побили нас. А теперь у нас удача есть. Вот ты хотя бы!

Но Коршунов не был так уверен в своих способностях универсального «талисмана». Опасения герула показались ему вполне оправданными. И следовательно, имелась необходимость в поддержке Одохара. И Агилмунда, коли уж тот действительно заведует Одохаровой разведкой. Но чтобы привлечь его на свою сторону, нужны были аргументы. Аргументы, значимые именно для Агилмунда.

– Что есть мерило удачи? – спросил он.

– Слава, – не раздумывая ответил родич. – Богатство.

– Велика ли слава ромлян?

– Да уж не мала.

– А велики ли их богатства?

– Ха! – в глазах Агилмунда вспыхнула ничем не прикрытая алчность.

– Так какова же мера их удачи? – вкрадчиво спросил Коршунов. – Велика ли?

Агилмунд не ответил. Думал.

– Помнишь, ты говорил мне: лишая удачи, боги наделяют неудачника слепотой. И он, идя в бой, не видит настоящей силы врага?

– Помню, – ответил десятник рикса. – И что же?

– А то, что сила не только в числе воинов, а удача в битве может выглядеть и так, что ты знаешь о враге все: какова его сила, когда он хочет напасть, куда ударит… И ждешь его там, где он не ждет тебя встретить. Это ведь тоже удача, Агилмунд, верно?

– Пожалуй.

– Но это – создаваемая людьми удача, Агилмунд. И лазутчики ромлян как раз и могут создавать такую удачу. Они не надеются на то, что боги все сделают за них. Они действуют, Агилмунд. А боги любят тех, кто действует!

– Я понял, – сказал Агилмунд. – Я сказал Одохару: пусть Скулди ищет ромлян в бурге Комозика. У нас нет ромлян.

– А тех, кто служит ромлянам?

Агилмунд пожал плечами:

– Откуда они возьмутся? Зачем нашим людям губить собственную славу?