Они продвигались медленным темпом, что сводило Льешо с ума. Он был уверен, что мастер Марко не бросил преследование. Маг найдет способ пересечь реку, может, уже нашел, и тогда опять продолжится погоня. На сей раз Льешо располагал армией и собственным колдуном. Он не знал, кто из них обладает большей силой, однако надеялся, что Марко будет действовать менее решительно, поскольку в лагере противника есть Хабиба.

Впереди лежал Шан, имперский город. Рассказы о нем доходили в Фибию благодаря караванам с севера. Если бы боги расположили весь Кунгол на территории садов императора, то осталось бы еще место для зверинца с тиграми. Льешо не представлял, как будет искать Адара и остальных братьев, когда доберется до города. Хорошо, что Хабиба ведет его в нужном направлении. Юноше хотелось ехать быстрее. Обладай он магическими силами, стрелой пронесся бы сквозь оставшиеся ли и к закату прошел бы через огромные ворота столицы. К сожалению, Льешо не умел колдовать, а Хабиба не собирался воспользоваться своим мастерством, даже не соизволил поторопить войска.

Перед ним ехала Каду, по бокам его охраняли Льинг и Хмиши. Сзади был Бикси. Когда Льешо напомнил ему, что связной должен ехать с командирским составом, Бикси ответил, что связующим звеном с Хабибой и Яксом будет Стайпс, а сам он, возглавляя колонну, будет передавать послания. Пока таковых нет, он хочет держаться рядом, защищая его с тыла.

Колонна запела строевую песню. Льешо не знал слов, но друзья подхватили мотив. Печальные строчки о доме погрузили его в грустное настроение.

Покидая дом, я оставляю

Милую, чьи очи как алмазы.

Неужели я ее теряю?

Покидая дом, я оставляю

Мать, меня вскормившую когда-то.

Неужели я ее теряю?

Покидая дом, я оставляю

Старого отца — меня учил он.

Неужели я его теряю?

Но молчат сегодня барабаны,

И ржавеют верные доспехи.

А поля усеяны телами.

Многие остались здесь навеки.

Я тоскую по родному дому,

По улыбкам милым и знакомым,

Укажите путь, вожди и боги,

Как в родимый дом бойцу вернуться!

Мелодия песни вторила его грустным мыслям. Постепенно значение песни нашло путь к сердцу Льешо. Он потерял мать и отца, братьев и родной дом, а с ними и детскую невинность. Дав клятву Льеку, юноша ощутил, как тяжко терять соратников. Но теперь он не один. Он едет с армией и с надеждой, что его братья живы.

Строевая песня напомнила не только о горе расставания, но и о цели следования: дорога вела домой. Он спасет братьев, и вместе они освободят Фибию от гарнов. Непременно освободят. Льешо заметил, что его подбородок задрался кверху, навстречу солнцу, вопреки хмурому настроению. Плечи распрямились. Он вернется в родимый дом. Марко лишь препятствие на пути, не более, и страх перед ним не должен мешать сосредоточиться на истинных намерениях. Это не означало, что нужно полностью выкинуть из головы преследующие их войска, надо лишь забыть боязнь, созданную его воображением, не думать о маге, у которого он провел несколько месяцев в заключении. Чтобы справиться с задачей, необходима подробная информация о надзирателе.

Он притормозил коня и пристроился рядом с Бикси.

— Когда я попал в лагерь гладиаторов на Жемчужном острове, ты служил помощником у Марко.

— Я не был с ним заодно. Он не рассказывал мне своих секретов. — Бикси косо посмотрел на Льешо, на лице отобразилась неловкость. — Я доставлял сообщения, не более.

— Ты боялся, что я займу твое место.

— Как посыльный, я мог выходить за пределы лагеря, когда захочу. Просто говорил стражнику у ворот, что несу секретное послание, и меня пропускали. — Бикси смотрел в сторону. Льешо подумал, не пытается ли он скрыть вину. Однако когда юноша встретил его взгляд, он был светлым и чистосердечным, как никогда ранее. — Я ни за что не предал бы тебя. Первое время ты жутко меня раздражал. Ты был тощим и невысоким, слишком смешон для арены, и я не мог понять, почему Марко согласился взять тебя тренироваться. Я подумал, может, ты ему понравился, хотя он ранее никогда не интересовался мальчиками. Я боялся, что если ты станешь его любимчиком и получишь мое место, я опять застряну за частоколом. Но даже тогда я не предал бы тебя.

Льешо никогда не думал о том, каким видят его другие. Он был рожден принцем и принимал преданность народа и своей большой любящей семьи как нечто само собой разумеющееся. Затем он потерял это все, и ему стало безразлично, кто что думает о рабе Льешо — то был не он, к тому же люди, чье мнение имело для него значение, ушли в прошлое. Желал юноша того или нет, но ему предстояло узнать о себе не меньше, чем о Марко. Он поежился от слов Бикси.

— Но ты быстро обретал навыки, — продолжил тот, — словно был рожден исполнять фигуры, и иногда на тренировках, в особенности с мечом и ножом, было трудно сказать, где заканчивается твое тело и начинается оружие. Мастер Ден тоже так умел, и Якс. Порой Медон, если его очень разозлить. Мне казалось странным, что ты так редко тренируешься именно с ножом, но я решил, что Якс хочет обучить тебя разным техникам.

Наверно, я должен был тебе завидовать, — пожал плечами Бикси, — когда ты доказал, что можешь одержать победу на тренировочной арене. Стайпс сказал, что ты его не интересуешь, а к мастеру я не ревновал. Пусть дышит тебе в спину. Тебе стоило бы посмотреть на себя со стороны, когда ты орудуешь мечом и ножом… ну, я просто не хотел бы узнать, откуда у тебя на лице такое неистовство. Увидев его, я больше не мог быть твоим напарником на тренировке.

— Мастер Ден никому не позволял биться со мной на ножах. Он всегда делал это сам, — признал Льешо. — Даже мастеру Яксу запрещал. Когда Хабиба отвел меня в лагерь правителя на Фаршо, я чуть не убил кого-то на тренировке. После того случая Якс объяснил, что ножом я могу только убивать, но не ранить и не держать противника на расстоянии. Попытка изменить себя была бы разрушительной. С того времени мне иногда снится, что я убиваю на тренировке мастера Дена. У меня проступает холодный пот от одной мысли о таком.

— Отчего это с тобой?

— Богиня его знает, — пожал плечами Льешо. — Мастер Ден говорит, что меня обучили этому в детстве. Я не помню такого. Постепенно воспоминания возвращались ко мне. Мне было семь, когда я ножом убил человека. Мастер Ден, видимо, прав.

— И поэтому тебя продали в рабство? — спросил Бикси. — Я хотел сказать, ты был принцем и все такое, но…

— Тот человек убил моего телохранителя и то же самое сделал бы со мной, заметь он меня первым. Он был одним из гарнов, которые напали на дворец, убили мать, отца и сестру, остальных распродали в рабство. Я не чувствую за собой вины по отношению к нему. Но у меня тошнота подступает к горлу, когда я вспоминаю, что это за ощущение — загнать фибский нож меж ребер человека.