Тот, кто не приносит пользу обществу, не достоин жить в нем. Как старейшина рода, я вправе принимать решение на суде чести. Поэтому заявляю: ты, Тор, прозванный людьми громовержцем, и ты, Локи, почитающийся как бог огня, помыслив о вражде, нарушили устои и традиции народа, ведущего Вековечную войну за Свободное Солнце. Дабы не допустить кровопролития, я изгоняю вас из Асгарда в разные стороны от пути Солнца. Только на другой стороне мира, встретившись, вы имеете право на дуэль. Ты, Локи, направишься вслед за Солнцем, дабы смириться с ходом происходящих событий, а ты, Тор, пойдешь навстречу Светилу, дабы просветлить разум, затемненный гордыней. Когда вам вернуться и достойны ли вы этого, пусть определят ваши деяния.

Протрезвевшими от вина и гордыни глазами впавшие в немилость боги ловили взгляды своих собратьев, надеясь найти поддержку и возражение против решения родового полководца. Но никто не считал себя вправе возражать богу среди богов. С разных сторон зала послышались редкие хлопки, постепенно сливающиеся в череду ритмичной и неспешной овации. Так титаны выражали свое согласие с принятым решением. Высоко вскинув голову и поправляя кудри, Локи направился к западным воротам Асгарда. Гневно озираясь, но не смея противоречить решению отца, Тор побрел на восток, где за стенами Асгарда оставил свою ракету – асвин.

Свергнуть богов могут только боги. Люди же способны лишить богов силы, перестав их помнить и чтить. Привыкшие быть богами титаны не способны жить без народа, почитающего их и дарящего силы над материей своим поклонением.

Вслед за Локи викинги направились вновь открывать материк, бывший когда-то частью Атлантиды, и заселять Гренландию.

Вслед за Тором славянские племена землепашцев, а не воинов, почитавшие его как Перуна, бога, разящего молниями, направились заселять территории, лежащие в сторону земель утраченной под снегами вечной мерзлоты Гипербореи.

Что-то теплое грело левый бок, а нос щекотал приятный запах молока и сладковатых духов, сдобренных горечью сигаретного дыма злачных мест. Тяжелые шторы прятали от солнца в сумраке гостиничного номера тех, кто прошлой ночью посчитал, что этот мир создан только для их удовольствий.

– Дорогой, дай мне попить, а то во рту кака и голова раскалывается, – протянуло знакомым голосом теплое и родное создание, на эту ночь ставшее частью его плоти.

На тумбочке рядом с ним стоял графин и два стакана. Налив воды в стакан, он передал его девушке. Вика. Точно, ее зовут Вика, и она источник таких непривычных и таких завораживающих наслаждений. Стольник задумался о своих желаниях и принялся жадно пить воду прямо из графина. Вода оказалась удивительно вкусной, не такой вкусной, как при первом пробуждении, но все равно самым вкусным напитком на земле. Только тот, кто умирал от жажды, знает вкус воды.

Голова была налита тяжестью, и туда не помещались мысли. Воспоминания же воспринимались лишь как смутные образы в млечной дымке.

– Вроде жива, – прислонилась к спинке кровати девушка и попыталась нарисовать контуры лица, скрытые под копной волос.

– Почему вроде?

– Я мало тебя знаю, но точно поняла, что ты бог, – многозначительно произнесла девушка.

– Я что, разговаривал во сне?

– Не разговаривал, – отрицательно закачала головой девушка. – Да и не спал. По крайней мере, пока я не потеряла сознание от удовольствий. Это была лучшая ночь в моей жизни.

– В моей тоже, – сделал вывод Стольник. – Насколько я помню. Спасибо.

После слова «спасибо» девушка рассмеялась. Интересно, почему?

Он задумался над тем, что в воспоминаниях Тора были женщины, но не было воспоминаний о близости с ними. Это странно. Как можно это объяснить? Ведь у Тора родились дети, была любимая женщина, а потом и прочие – менее любимые. У него не могло не быть воспоминаний о подобной близости. Надо будет подумать об этом, как только голова начнет соображать, но явно в этом есть скрытый подвох.

Струи холодной воды кололи кожу головы, уменьшая тяжесть в висках. Осколки смутных воспоминаний разбитой мозаики начали собираться в картину вчерашнего вечера.

После караоке они поехали кататься по городу. Девочки пили шампанское и кричали из люка что-то волнительное для них. Потом был модный дискоклуб. Извивающиеся в ритмичных конвульсиях красивые и не очень тела. Щекочущий нос порошок. Страстные поцелуи девушки Вики, признавшейся, что он – принц из ее снов. Танцы. Кстати, танцы сейчас стали проще, чем ритуальные пляски вокруг костра. Ну и в жертву никого не приносили, кроме своего мозга, отравляемого наркотиками и алкоголем.

Дверь ванной открылась, и в проеме появилась Вика, завернутая в простыню, которую она, впрочем, тут же грациозно скинула.

– Харитоша, мне одиноко без моего принца, пусти меня к себе.

Он был не против. Правда, сначала она заверещала от ледяного душа, под которым он отрезвлял сознание, и ему пришлось, добавив горячей воды, согревать ее в своих объятиях.

– Удивительно. – Девушка прижималась к его груди. Без каблуков она казалась такая маленькая и хрупкая. Ее талия была не намного больше его бицепса. – Даже странно, волосы у тебя на груди растут буквой «Х», и зовут тебя Харитон. Такое удивительное, старинное имя. В тебе столько таинственности и силы. Может, ты один из людей Икс?

– Может быть. – Стольник помнил наставления Джина о том, что не стоит возражать девушке, и тогда она все придумает сама. – Все может быть… А кто это?

– Дурашка, – засмеялась девушка, – смешной такой. Это супергерои из фильма. Ты не мог его не видеть.

– Если супер, то это про меня, – улыбнулся Стольник. – Только не герой, а просто супер. Потому что мне с тобой супер.

– А мне с тобой, – с придыханием призналась девушка.

И потом им снова было хорошо. Интересно, а это правильно, что с практически незнакомым человеком может быть так хорошо? Почему все религии запрещают чувственные удовольствия? Может, потому, что, ассоциируя себя телом, сложнее помнить о том, что есть высокие цели и задачи, для которых ты рожден? Что можно не осознать свою войну с самим собой, со своей ленью и страхами. Война, которую можно проиграть, просто перестав бороться и стремиться, погрязнув в сытом спокойствии безучастного ожидания смерти. Встать на краю поля боя, сложить оружие, посчитать себя святым и довольствоваться самолюбованием, морщась от чужих устремлений изменить мир? Титаны так не могут. Именно за это они прокляты богами, породившими их расу.

Из хитросплетений переместившихся из ванной в спальню тел их вырвал звонок телефона.

– Проснулись? – поинтересовался знакомый баритон на другом конце провода.

– Местами, – в тон ответил своему куратору языческий бог, падший в пучины греха.

– Не стану уточнять, какими местами. – Даже по телефону было ясно, какое выражение лица сейчас у Джина. – В общем, через час мы выезжаем позавтракать. Точнее, поужинать. Переодеваем девочек и едем в казино воплощать план, прерванный вчерашним сексом, алкоголем и рок-н-роллом.