Затем она бросилась в атаку и сильно ранила его в руку. Через мгновение он был безоружен.

Наемник упал на колени, меч Ниал упирался ему в руку через мгновение он был безоружен.

— Не убивай меня, умоляю, прости меня…

Ниал с презрением на него взглянула:

— Забирай эту падаль и убирайся. Я не хочу пачкать свой клинок о таких ублюдков, как ты.

Мужчина послушался — поднял труп своего товарища и кинулся к двери, но Ниал его окликнула:

— И помни — если твоя нога еще хоть раз коснется земли этой деревни, клянусь, я разрублю тебя на куски!

— Нет, нет, спасибо, спасибо… — проговорил он сквозь слезы, прежде чем исчезнуть.

Ниал не двигаясь стояла в центре комнаты.

Она снова взяла в руки меч. Она снова сражалась. И ей это нравилось. Ниал словно чувствовала в руке трепет своего меча, приглашавшего ее вместе продолжить прерванный путь. Девушка была счастлива, абсолютно счастлива.

Элеуси, сидевшая у стены, прижала к себе Жону.

— Все уже закончилось, — проговорила Ниал, приближаясь к ним, но женщина с криком отшатнулась.

«Она меня боится!» Эта мысль, словно гром, поразила Ниал. Элеуси, та, к которой она так привязалась и которую сейчас защищала, боялась ее. Меч выпал у девушки из рук.

Элеуси поднялась на ноги, подошла к Ниал, обняла ее.

— Прости меня, я не хотела…

Но на этот раз уже Ниал отступила назад. Девушка увидела на полу свой меч. Клинок был измазан кровью.

Она выбежала на улицу.

В сумраке амбара было слышно, как гулко и ритмично капает вода. Может быть, это на крыше таял снег. На улице ярко светило солнце.

Ниал сидела на полу, положив голову на колени. Сколько раз она уже делала так за свою жизнь? Ей захотелось сосчитать.

Элеуси поднялась по приставной лестнице.

— Ты здесь, уже хорошо! — воскликнула женщина.

Тишина.

— Прости меня, Ниал. Просто… Просто это было выше моих сил. Я тебе безгранично признательна за то, что ты меня спасла, безгранично… Просто вся эта кровь, этот человек, упавший замертво на пол, и ты… казалась совсем другой… Ну скажи же хоть что-нибудь, прошу тебя.

Ниал подняла голову и молча, посмотрела на Элеуси.

— Тебе будет тяжело держать все внутри, — продолжала женщина. — Скажи мне, что думаешь.

— Я не знаю, что думать.

— Хочешь, чтобы я ушла?

— Да. — Ниал закрыла лицо руками.

Глаза Элеуси наполнились слезами.

— Хорошо. Как хочешь.

Ниал открыла глаза и увидела, как через щель в стене к ней на колени падает лучик света. Оказалось достаточно взять в руки меч, чтобы все перевернулось вверх дном.

Вдруг месяцы, которые Ниал провела вместе с Жоной и Элеуси, померкли. Да, она была красива, но та робкая девушка в зеркале была не она.

Эти месяцы она жила не своей жизнью. Она была полуэльфийкой с мечом в руках, сражавшейся всегда в первых рядах, бросавшей себя в бой.

«Что я должна делать? — Ниал стала биться головой о колени. — Что я должна делать?»

К ужину Ниал вернулась в дом. Она села за стол, не сказав ни слова, и принялась есть.

Элеуси какое-то время смотрела на нее, не зная, как себя вести.

Жона молчал, пытаясь поймать взгляд своей мамы.

Покончив с едой, Ниал положила ложку и встала из-за стола.

Только тогда Элеуси принялась кричать:

— Проклятье, ты так и будешь все время молчать? Дай мне хотя бы понять, что творится у тебя в голове!

От этого крика Жона даже подпрыгнул на стуле.

Ниал с ненавистью посмотрела на Элеуси:

— Тебе никогда не хотелось хотя бы немного побыть в себе, Элеуси? Ты никогда не чувствовала, что словами делу не поможешь? Тебя никогда не касались сомнения, а? Отвечай! Тебе когда-нибудь нужно было хорошенько поразмыслить?

Женщина покраснела и вскочила со стула.

— Я… Что бы я ни сделала, я не заслужила такого обращения!

— Почему ты не можешь хоть раз подумать и понять? — Ниал тоже повысила голос. — Ты думаешь, что весь мир крутится вокруг тебя? Ты ничего не сделала, и я такая не из-за тебя. Это просто проблемы, которые тебя не касаются, и нет смысла о них говорить. Ты живешь в этом доме, окруженная удобствами. Зачем тебе знать, что творится у меня в голове, что происходит в мире, что делается на войне?

— Ну конечно! — воскликнула Элеуси. — Зачем мне это знать, глупой крестьянке, которой нет смысла ни о чем рассказывать? А что касается моего дома со всеми удобствами, мне кажется, тебе он тоже по душе, гляди, как ты тут устроилась!

Ниал взяла мантию и вышла на улицу. Этой ночью она спала в амбаре.

На следующие несколько дней время словно приостановилось. Маленький желтый дом, казалось, оказался внутри стеклянного шара, и время текло неестественно спокойно. Все напряженно чего-то ждали.

Жона — хотел понять, почему все так изменилось.

Элеуси — увидеть, что будет после того, как она столько всего наговорила своей подруге.

Ниал — ответа. Разве она не занималась этим всю свою жизнь? Кто она? Почему она выжила, когда весь ее народ был истреблен? Что она должна была сделать в этом мире? Она не переставала задаваться этими вопросами. Кто знает, существовали ли ответы.

Ужин недавно закончился. Жона уже лежал в кровати, и в тишине дома слышалось его легкое дыхание.

Стоял морозный вечер. Ниал была на улице. Элеуси смутно различала через окно ее склоненную спину.

Женщина вышла к ней. На Ниал снова была ее военная одежда. В руке — меч. На снегу светились синие локоны.

— Не решилась дать им отрасти? — спросила Элеуси.

Ниал опустила меч и посмотрела на женщину.

— Знаешь, когда-то у меня были очень длинные волосы. Я состригла их в ночь перед своим первым сражением.

— Что ты хочешь этим сказать? — не поняла Элеуси. — При чем тут эта история?

Ниал нежно улыбнулась:

— Ты все знаешь, Элеуси. Я не могу больше тут оставаться. Я должна вернуться к своей жизни.

Женщина постаралась сдержать слезы и снова принялась кричать:

— Почему? Разве тебе плохо здесь? Может быть, это из-за жителей деревни? Они к тебе привыкнут, дай им только время. Ты создана для такой жизни, ты же знаешь! Ты не можешь уйти!

Ниал не переставала улыбаться. Она подняла меч и посмотрела, как он блестит в свете луны.

— Послушай. На следующий день после того, как я взяла меч в руку, он со мной разговаривал. Он сказал, что я должна последовать за ним, должна ему довериться, потому что в нем моя судьба. Сражаться — единственное, что я умею. — Ниал помолчала. — И это единственное, что мне нравится делать.