Ниал раньше задумывалась над этим, но сейчас, после всего того, что наговорил ей Идо, она не могла найти ответ.

— То, что мы сражаемся за свободу, — пробормотала медзельфа.

— Ты никогда прежде не задавалась этим вопросом, верно? — усмехнулся Идо. — Эх, ну вот, тебя волнует только собственная вендетта!

— Неправда! — Ниал повысила голос.

Идо вскочил на ноги и ткнул в нее пальцем:

— Молчать! Разница между нами и ими в том, что мы сражаемся за жизнь. За жизнь, Ниал! За жизнь, которую ты не знаешь и которую ты всеми силами отрицаешь! Мы сражаемся, чтобы каждый имел возможность прожить свою жизнь на этой земле, чтобы каждый мог сам решать, чем ему заниматься, чтобы не было рабов, чтобы был мир. Сражаемся за тех людей, с которыми тогда танцевали на площади освобожденного города, за торговца, который дал нам ночлег, за девушек, флиртующих с нашими солдатами. Мы сражаемся, зная, что война чудовищна, но если мы сдадимся, мир, который мы любим, будет уничтожен! Не ненависть движет нами! Нами движет надежда, что однажды все это закончится. Ненависть — удел Тиранно! — Идо шумно опустился в кресло и заговорил тише: — Тебе не место здесь. Ты даже не знаешь, за что сражаешься. Ты знаешь только то, что хочешь умереть.

— Нет! Это не так! — заорала Ниал.

— Ты боишься жить. Каждый раз, оказываясь на поле боя, ты надеешься, что очередной удар меча избавит тебя от ответственности и от необходимости жить. Думаешь, нужно быть храбрым, чтобы встретиться со смертью? Умирать легко. А вот чтобы жить, нужна смелость. Ты трус, Ниал.

— Я не умру до тех пор, пока не сделаю все возможное для спасения этого мира!

— Считаешь себя героиней? Вот, значит, что ты думаешь? Что ж, ты совсем не героиня!

Ниал упала на колени и прижала ладони к ушам, ее глаза наполнились слезами.

— Замолчи, замолчи!

Идо встал с кресла и направился к девушке. На мгновение Ниал показалось, что он хочет ее утешить, но гном силой заставил ее убрать руки от ушей.

— Нет, ты будешь меня слушать! Я верил, что в тебе есть что-то хорошее. Я видел добро, погребенное под грудой обид, и надеялся помочь тебе выпустить его наружу. Но ты не обращала на меня внимания, вечно притворяясь, что все в порядке…

— Нет! Нет!

— Повторяю. Для тебя здесь больше нет места. Если тебе нужно сражаться, иди в войско Тиранно. Ты сама решила стать машиной смерти — иди к себе подобным.

И тогда Ниал закричала. Она не могла сдержать слезы, катившиеся из глаз. Идо, стоя перед медзельфой, смотрел на нее без тени сострадания. Девушка легла на пол и плакала, вздрагивая от рыданий. Ниал казалось, что она никогда не сможет остановиться, что она так и будет плакать всю оставшуюся жизнь.

— Что я должна была делать, что? — спросила она у своего учителя, подняв заплаканное лицо. — Я была лишь маленькой девочкой, понимаешь? Маленькой девочкой! Ты знаешь, что я переживала, когда мне снились кошмары про ту резню, из которой я одна вышла живой?

Идо наклонился и заглянул Ниал в глаза:

— О чем ты говоришь? Что за история?

Ниал продолжала всхлипывать.

— Я видела, как истребили весь мой народ. Детей, женщин, мужчин! Каждую ночь, всю свою жизнь! Я слышала непонятное бормотание, они меня преследовали, требовали отомстить! Что я должна была делать?

Идо на мгновение задумался, потом сел перед своей ученицей. Он заговорил мягко:

— Ты свободна, понимаешь? Свободна! Место духов не на этой земле. Эта ненависть их, не твоя.

Ниал снова подняла лицо:

— А все те, кто погиб? За что они умерли? Кто-то должен отомстить за их истребление! Я единственная осталась в живых из целого народа! Почему я?

— Мертвых не вернешь, Ниал. Убитые ничего больше не могут сделать в этом мире. И ты ничего не можешь для них сделать. Но можешь помочь тем, кто еще жив и каждый день терпит зверства Тиранно. — Гном убрал с ее заплаканного лица волосы. — Послушай меня. Я тоже видел ужасные вещи. И мне тоже пришлось бороться с ненавистью, сжигавшей меня изнутри. Поэтому я решил сражаться. Я не знаю, почему ты выжила, но сейчас ты здесь, живая. Ты не можешь позволить себе растрачивать свою жизнь зря, потому что это и жизнь твоего народа тоже.

Ниал снова принялась отчаянно плакать, вздрагивая всем телом.

Идо обнял ее.

— Плачь, плачь сколько хочешь. Как давно ты уже не плакала?

Ниал не могла остановиться.

— Я видела смерть своего отца. И Фена. Я любила его, Идо. Это ведь он связывал меня с этим миром, он был смыслом моей жизни. После его смерти во мне осталась только ненависть. И ничего больше.

Идо смотрел на это потерянное создание, и в нем просыпалась жалость.

— В ненависти ты не найдешь ответа на свои вопросы, Ниал. Лишь за идею можно сражаться по-настоящему — ее нелегко отыскать, ее непросто достичь, но жизнь и борьба без идей не имеет ни малейшего смысла. — Гном погладил Ниал по голове.

Ниал проплакала весь день. Она перестала вздрагивать от рыданий, но слезы продолжали течь из глаз.

Идо больше ничего ей не сказал. Гном был уверен, что теперь настало время ей самой выбрать свой путь. Он оставил девушку сидеть, прижав лицо к коленям, на деревянном полу хижины.

Гном ел в одиночестве, и за грустным ужином он вспомнил столько всего, о чем уже, казалось, давно позабыл. Воспоминания Идо по-прежнему были живы, и они снова начали его терзать.

Покончив с ужином, Идо прислушался — из комнаты Ниал не доносилось ни звука.

Он открыл дверь.

Ниал лежала на кровати одетая, с мечом на боку. Она спала и, казалось, наконец успокоилась.

На следующее утро Ниал проснулась. Предстоящий день показался ей похожим на все остальные. Потом, придя в себя после сна, она с болью вспоминала все, что случилось. Девушка уткнулась лицом в подушку.

Идо просунул голову в дверь:

— Добрый день! Ну мы и выспались! Как себя чувствуешь?

— Нога немножко болит, — ответила Ниал, сдерживая слезы.

— Поешь. Потом я отведу тебя в лазарет, — сказал гном и сунул ей под нос чашку молока.

У Ниал не было аппетита, но она все-таки выпила.

В лазарете над ней прочитали заклинание исцеления — в рану попала инфекция.

Ниал вспомнила, как была на грани смерти, когда Сеннар три долгих дня читал самые мощные заклинания, которые только знал, чтобы вырвать ее из лап смерти. Девушке хотелось, чтобы и сейчас ее лечил он. Если бы сейчас рядом с ней был ее друг, Ниал не было бы так грустно.

Идо вернулся в лазарет поздним вечером.

Ниал глядела в окно. Снаружи все было таким спокойным… Ей казалось, что этот белый сонный пейзаж вливается к ней в душу. Слезы больше не текли из глаз.