Федичева в те времена была не просто примой-балериной театра, а “первой дамой королевства”, поскольку пользовалась “особым” покровительством директора театра Петра Рачинского. По прочности положения в театре она уступала только Ирине Колпаковой и то не потому, что Колпакова была, вне всяких сомнений, неизмеримо лучшей танцовщицей, чем Федичева, но в силу прочного партийного положения Колпаковой...

Так вот, именно из-за Федичевой разразился конфликт на том самом заседании художественного совета, который был не нужен Рачинскому. Худсоветы тогда состояли из артистов со званиями, критиков, представителей обкома и горкома. Федичева посещала репетиции нового балета нерегулярно, “текст” от репетиции до репетиции забывала, но именно её Рачинский поставил танцевать премьеру. Виноградов заявил, что если Федичева будет танцевать первый спектакль, он отказывается от спектакля.

Уладил дело Гамзатов, который сказал, что Виноградов — автор балета, ему и решать. Рачинский не смог перечить Гамзатову, Комлева танцевала премьеру, Федичева — второй спектакль, а Макарову поставили в третий состав. Виноградов, сколько ни возмущался, поделать ничего не мог. Несправедливое распределение спектаклей стало одной из тех обид Макаровой на руководство театра, которые толкнули её в 1970 году на решительный (и счастливый для неё) шаг: она осталась на Западе. Макарова — избранница судьбы, её жизнь сложилась на Западе счастливо, и она достойна своей великой славы.

Спектакль “Горянка” имел заслуженный успех. В нём незабываем был Валерий Панов в роли главного героя Османа. Его Осман — и обаятельный и страшный — был центром спектакля наравне с Асият. Судьба Панова, который уехал в Израиль, могла бы стать сюжетом романа или кинофильма. Его выпустили в Израиль в 1972 году после длительной травли, скандалов, попыток попросту убить строптивого танцовщика. Панов, однако, вырвался на Запад, много танцевал в разных странах мира, руководил различными театрами, ставил балеты. Кажется, он по-прежнему является директором балета в Бонне (Германия).

Хорошим исполнителем роли Османа был и Олег Соколов. Вторую мужскую роль Юноши танцевали Вадим Гуляев и совсем молоденький Михаил Барышников. Виноградов, Комлева, Панов и Соколов получили за этот спектакль Государственную премию.

Отношения Федичевой с Виноградовым как-то уладились, но ненадолго. В 1972 году подобный же конфликт Калерия спровоцировала на репетициях “Зачарованного принца”, который ставил Виноградов. На этот раз директор не уступил хореографу. В результате Федичева танцевала премьеру, но Виноградов ушёл из театра.

В 1977 году Виноградова заставили вернуться в Кировский театр на должность художественного руководителя балета и главного балетмейстера. В 1984 году он создал новую версию балета “Горянка”, назвав его “Асият”. Я была уже в Америке, поэтому только слышала, что изумительной исполнительницей роли стала молоденькая “восходящая звезда” театра Алтынай Асылмуратова».

«ЖУРАВЛИ»

Будущая песня постучалась в сердце Гамзатова в Хиросиме.

В 1968 году в апрельском номере журнала «Новый мир» было опубликовано пять стихотворений Расула Гамзатова. Одно из них было теми самыми «Журавлями», чей скорбный клич вскоре отозвался в сердцах всего народа.

Мне кажется порою, что джигиты,

С кровавых не пришедшие полей,

В могилах братских не были зарыты,

А превратились в белых журавлей...[111]

На аварском это первое четверостишие написано так:

Дида ккола, рагъда, камурал васал

Кирго рукъун гьечIин, къанабакь лъечIин.

Доба борхалъуда хъахIил зобазда

ХъахIал къункърабазде сверун ратилин.

Сравнивая аварский оригинал с переводом, становится понятно, сколь глубоко Гребнев прочувствовал замысел поэта, как близок был не однажды раненному ветерану светлый образ крылатой души воина, погибшего за родину.

Гамзатов вспоминал: «Мой друг Наум Гребнев превосходно перевёл “Журавлей” на русский язык. Он был не просто переводчиком, а почти соавтором. Оно оказалось ему ближе всех других стихов, ибо он сам — израненный воин, потерявший на войне своих близких и друзей. Оно стало для него собственной болью. Он говорил: “Этот стих обо мне и моих друзьях”».

И всё же «Журавли» могли остаться лишь одним из замечательных произведений Расула Гамзатова, если бы на стихотворение не обратил внимание уже легендарный в то время Марк Бернес.

Бернес много снимался в кино, создавая запоминающиеся образы. Роль Аркадия Дзюбина в фильме «Два бойца» (1943) и песня «Тёмная ночь», которую он исполнил в картине, сделали актёра по-настоящему знаменитым. И скоро уже вся страна пела и даже, по тогдашнему обыкновению, насвистывала его песни. Особой популярностью пользовались «Шаланды полные кефали», «Тёмная ночь», «Спят курганы тёмные», «Любимый город». Позже не менее популярными стали песни «Если бы парни всей Земли», «Враги сожгли родную хату», «Путь-дорожка фронтовая», «Хотят ли русские войны», «С чего начинается Родина», «Я люблю тебя, жизнь».

Артист большого таланта, Марк Бернес был феноменально популярен и как киноактёр, и как певец. Многие из песен, которые впервые исполнил Бернес, вошли в духовную сокровищницу страны, популярны и сегодня.

Слава Бернеса многим не давала покоя. Его пытались оклеветать, запретить, отлучить от сцены, от экрана, от поклонников его могучего таланта. Однако «ниспровергатели» и «обличители» со своими нелепыми обвинениями были не в силах отменить всенародную любовь, а популярность Бернеса уже преодолевала государственные границы.

Он постоянно расширял свой репертуар, читал множество стихотворений в поисках основы для новой песни. В 1968 году Бернес увидел в журнале «Новый мир» стихотворение Расула Гамзатова. Так началась удивительная судьба песни «Журавли», которая стала главной песней для её создателей — певца, композитора и поэта.

Каждый из них глубоко чувствовал, о чём эта песня. Война коснулась их всех, в каждом сердце оставила незаживающую рану. Как и в сердцах миллионов людей, которые, услышав «Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей...», и сегодня невольно встают, утирая навернувшиеся слёзы.

Песня рождалась непросто. Для песни стихотворение нужно доработать, полагал Бернес. «Бернес попросил меня также сократить несколько строк для песенного варианта, — вспоминал Гамзатов. — Мне было жаль некоторые из них. Но Бернес доказал их “архитектурные излишества”. Он сказал: “Слабые строки каждый может сократить, но настоящий поэт ради цельности произведения пойдёт на сокращение и хороших строф”. Я пошёл на это. И сделал песенный вариант стихотворения, хотя в некоторых изданиях его печатают полностью».

Текст и в самом деле стал более удобным для песенного исполнения. И это ещё раз подтвердило убеждение поэтов-песенников, что даже самое хорошее стихотворение не всегда может стать хорошим песенным текстом.

Изменения коснулись и деталей. Бернес предложил заменить слово «джигиты» на «солдаты». «Вместе с переводчиком мы сочли пожелания певца справедливыми, — писал Гамзатов. — ...Это