нового здания Аварского театра в Махачкале, именно Гамзатов помог её решить. Он называл театр «паспортом нации» и не мог остаться в стороне, тем более что театр носил имя его отца, да и сам он был театру не чужим человеком, в молодости Расул Гамзатов в нём работал, играл, и в нём же ставили спектакли по его произведениям.

Гадис Гаджиев вспоминал, что когда Госплан СССР отказал в финансировании, ссылаясь на нехватку средств, в дело вмешался Расул Гамзатов: «Это он позвонил председателю Совета Министров СССР Алексею Николаевичу Косыгину и добился принятия положительного решения о строительстве театра, по проекту архитектора академика Мовчана». В 1968 году Аварский театр перебрался в Махачкалу, в красивое здание, украшающее приморский парк.

Иначе стали решаться и вопросы, далёкие от культуры. Анвар Кадиев рассказывал, как Расул Гамзатов помог получить трубы большого диаметра для водоснабжения — большой дефицит по тем временам. Вместе с дагестанским министром он направился к главному чиновнику страны по этой части. В приёмной дожидалось множество людей, но Гамзатов был принят без очереди. «Это моя проза, — сказал Гамзатов, протягивая книгу с автографом. Затем достал и письмо. — А это — моя просьба». Начальник полагал, что Дагестану столько труб не нужно, но Гамзатов настаивал, и вопрос был решён. Министр вернулся в Дагестан триумфатором, но не забывал подчёркивать: «Если бы не Расул, он бы меня скушал и никаких труб не дал».

Однако «головокружение от успехов» Гамзатову не грозило. В «Моем Дагестане» он размышлял: «Сейчас, когда мне за сорок, я сижу над сорока своими книгами, перелистываю их и вижу, что на поле, засеянном моей пшеницей, попали растения с чужих полей, те, которые я не сеял. Пусть это не сорняки, пусть это добрые растения — ячмень, овёс или рожь, — но они чужие на поле моей пшеницы. В своей отаре я вижу чужих овец. Им никогда не привыкнуть к высоте и к воздуху гор. В самом себе я замечаю иногда других людей. Но в этой книге я хочу быть самим собой. Хорош ли я, плох ли — принимайте таким, каков есть».

БОЛЬШАЯ ПРЕМЬЕРА

Творчество Расула Гамзатова оказывало всё возрастающее влияние на развитие дагестанского искусства. Это благотворное влияние ощущали на себе не только привычные жанры, появлялось и нечто новое.

В богатом на события 1968 году на сцене Ленинградского академического театра оперы и балета им. С. М. Кирова был поставлен первый дагестанский национальный балет «Горянка» по поэме Расула Гамзатова. Музыку написал Мурад Кажлаев. Дирижёром был тоже дагестанец Джемал Далгат.

На премьере присутствовали выдающиеся государственные деятели и мастера искусств. Посетил балет и итальянский композитор Нино Рота. Поставил балет хореограф Олег Виноградов, прославившийся балетом «Асель» по повести Чингиза Айтматова.

Под ритмы горного края пред зрителями предстали семь полных драматизма картин. Партию главной героини Асият исполнила Габриэла Комлева: шаловливая школьница, мечтательная девушка, будто сотканная из прозрачного воздуха гор, она же — невеста на грани отчаяния в сцене нежеланной свадьбы. Недолгая радость освобождения, предчувствие большой любви воплотились в лирическом дуэте с Юношей, роль которого исполнил ещё юный Михаил Барышников, впоследствии ставший звездой мирового балета. Последняя трагическая встреча с Османом — гнев, сострадание, решительное «нет!». Смерть. Это — партия героини, редкостная по богатству чувств и хореографической щедрости. Роль «отрицательного персонажа» Османа в талантливом исполнении Валерия Панова получилась столь колоритной, что вызывала сочувствие к отвергнутому жениху.

Сцена Кировского театра стала счастливой для первого балета Дагестана. Бурные овации искушённых знатоков, одобрительные рецензии в прессе, восторженные отзывы музыкантов...

Расул Гамзатов назвал балет «Горянка» самым удачным переводом своих стихов и добавил: «Там, где слов не хватает, нужна музыка. То, что было написано мною аварскими буквами, Мурад Кажлаев — горец, горячо переживший судьбу наших горянок, — перевёл на доступный сердцу каждого язык современной музыки».

Но не всё было так безоблачно. Музыковед Манашир Якубов писал: «“Горянка” Кажлаева (и, разумеется, Виноградова, как автора либретто) не вполне совпадала с привычными идеологическими схемами. Исполнители центральных партий балета покидали страну, оставались во время гастролей театра за рубежом. Спектакль с их участием 27 июня 1976 года на сцене Большого театра Союза ССР в Москве — 34-й со дня премьеры — оказался последним».

Но судьба балета на этом не закончилась. «Горянка» возобновлялась в новых редакциях, была поставлена на многих сценах в стране и за рубежом. Поставлена она и на сцене Дагестанского театра оперы и балета.

О судьбах балета и его участников писала театральный критик Нина Аловерт:

«Для дебюта в театре Виноградову предложили поставить балет “Горянка” на музыку Мурада Кажлаева. Гамзатов, узнав, что по его поэме делается балет, пригласил Виноградова с женой в Дагестан. Там Гамзатов и Кажлаев оказали им приём по всем правилам кавказского гостеприимства. Им показали красоты Дагестана, их повезли в такие отдалённые места, где жители деревень по-прежнему занимались натуральным хозяйством, как в XVI веке, а русских вообще видели впервые.

В одном из аварских селений Виноградов видел танец девушек на ГОЛЫХ ПАЛЬЦАХ (а не в специальных балетных туфлях), причём девушки танцевали на камнях. Эту поездку Виноградов очень живо описал в своих воспоминаниях “Исповедь балетмейстера”, книга недавно вышла в Москве.

Я хорошо помню премьеру балета в прекрасных декорациях М. Соколова. Дирижировал известный дирижёр Д. Далгат.

...Балет был по тем временам очень необычным, хореограф совмещал дагестанские танцы и классику. Весь балет был поставлен в стиле монументальной фрески, насыщенной сложными танцами. Большую роль играл кордебалет, у него была самостоятельная роль в балете как отдельного действующего лица (такую роль играет кордебалет в спектаклях Эйфмана). В балете не было привычных дуэтов, поскольку по дагестанским (мусульманским) обычаям женщина и мужчина не должны были касаться друг друга до свадьбы.

Первые прогоны балета (репетиции на сцене в гриме и костюмах) танцевали Наталья Макарова (в прошлом соученица Виноградова) и Габриэла Комлева. Но Макарова порой меняла что-то в хореографии, подчиняясь своей вольной фантазии, а Виноградов, естественно, нервничал, он хотел, чтобы его первый балет на сцене Кировского театра шёл так, как он его поставил. Мне казалось, что Виноградов предпочитает Комлеву, исключительно техничную балерину, которая всегда скрупулёзно исполняла хореографический текст и производила впечатление в драматических моментах роли. Но меня восхищала Макарова, лёгкая, нервная, как говорил Виноградов, “козочка, скачущая по горам”. Мне казалось, что её повышенная эмоциональность делает образ Асият более интересным. Но именно вокруг исполнительниц главной роли возник внутритеатральный конфликт. Третьей исполнительницей на роль была назначена