«В середине 1970-х годов Расул Гамзатов лежал в Кунцевской больнице вместе с Молотовым. Расул спросил его:

— Я читал мемуары одного маршала. Он говорит, что Сталин руководил войной по карте. А по словам Хрущёва, Сталин работал по глобусу. Кто же прав?

Молотов с укоризной изрёк:

— Хрущёв был великим путаником. Весь первый этаж Ближней дачи товарища Сталина был увешан картами. Товарищ Сталин любил и умел работать с картой».

С особыми чувствами Расул Гамзатов навещал Корнея Чуковского, литературного патриарха, к которому Гамзатов питал почти сыновьи чувства. Когда, в конце октября 1969 года, Чуковский скончался, Гамзатов будто бы снова осиротел.

В библиотеке Чуковского в его доме в Переделкине хранится книга, подаренная Расулом Гамзатовым. Автограф гласит:

«Сказочному Нарту нашей детской литературы, одному из лучших джигитов великой русской речи, большому и доброму человеку Корнею Ивановичу с дагестанской любовью.

Расул Гамзатов.

28/XI — 1958».

(Нарты — герои кавказского эпоса, богатыри, великаны. — Ш. К.).

Чувства, питаемые к большому мастеру, не могли не вылиться в стихи:

Ровесник разных поколений,

Среди других ты и меня

Почтил вниманьем, добрый гений,

Вблизи очажного огня...

И не меня ль на перевале

Венчал ты, будто бы Казбек,

Рукой, которую пожали

Минувший и двадцатый век[113].

В том же году в издательстве «Молодая гвардия» вышла новая книга Расула Гамзатова. «В этой книге собраны стихи, написанные мною за последние пять лет, — говорил поэт. — Я назвал книгу “Чётки лет”. Это название дала мне моя мать, перед которой я в вечном неоплатном долгу. ...Она загадывала на чётках свои желания. А мои чётки — мои стихи. Я посвящаю их милым женщинам и достойным их мужчинам».

Многие стихи из этого сборника уже были или стали потом популярными песнями: «Журавли», «Разве тот мужчина?», «Есть глаза у цветов», «Долалай» («Горский парень поёт о девчонке одной...»).

Любовь, освещавшая творческую судьбу Расула Гамзатова, пламенела и в новых его стихах. Как талисман, как проповедь о том, что дольше и красивее всех живёт тот, кто всю жизнь умирает от любви.

Если в мире тысяча мужчин

Снарядить к тебе готова сватов,

Знай, что в этой тысяче мужчин

Нахожусь и я — Расул Гамзатов...

Если не влюблён в тебя никто

И грустней ты сумрачных закатов,

Значит, на базальтовом плато

Погребён в горах Расул Гамзатов[114].

«Для меня поэзия очень похожа на любовь, — писал Гамзатов. — Без поэзии, как без любви, не было бы таинства красоты, волшебства преображений. Горы без поэзии — простое нагромождение камней, солнце — небесное тело, излучающее тепловую энергию, пение птиц — призывы самок самцами, а трепетание сердца — всего лишь учащённое кровообращение».

Тем временем поэзия Расула Гамзатова покоряла звёздные просторы. Космонавт Виталий Севастьянов, совершивший с Андрияном Николаевым рекордный полёт в июне 1970 года, писал:

«Мы взяли в полёт: Я — избранное Шолохова, Андриян Николаев — стихи Гамзатова... Мы готовились к полёту немалое время. Но когда отбирали книги, не сговорились. В полёте же... я читал Гамзатова, а Андриян — Шолохова. Я вообще люблю стихи Расула Гамзатова. За их философскую мысль, страсть, темперамент. Для меня его строчки пронзительны и необычайно человечны. Но там, на орбите, особый смысл приобрели стихи о дружбе. В них находил я всё то, чего мне так не хватало в те дни».

А вскоре затем на воду был спущен теплоход «Гамзат Цадаса», приписанный к Дальневосточному морскому пароходству. Космические дали и морские просторы сошлись в поэзии отца и сына из маленького дагестанского аула Цада.

Теплоход, носящий имя моего отца

Совсем не обязательно поэту

Без передышки странствовать по свету —

Ведь истинный талант оставит мету,

Что не сотрут ни люди, ни года.

Отец мой за пределы Дагестана

Не выезжал... Но нынче, как ни странно,

Он бороздит моря и океаны,

А я из дальних стран спешу в Цада[115].

«ТРЕТИЙ ЧАС »

В изданной в 1971 году книге «Третий час» есть стихотворение «Пять минут тому назад». Существует видеозапись о том, как Расул Гамзатов читает его Якову Козловскому на аварском языке, а затем — примерный подстрочный перевод. Важны не только слова, но и чувства, эмоции, с которыми Гамзатов объясняет свой замысел. Порой это и было главным для переводчика. Но если в обсуждении не вспыхивала искра, не совпадало настроение, работа могла затянуться надолго. В этом видеофрагменте Яков Козловский говорит и о другом стихотворении — «Зря познал я усердье...» — которое перевёл раньше, но автор перевод не одобрил. Козловский читает новый перевод, который и вошёл в книги Гамзатова.

Бывало и так, что сначала за работу брался один, а в результате переводил другой. Это произошло и со стихотворением «Пять минут тому назад»: начинал Яков Козловский, а перевёл Наум Гребнев.

Был я молод, беден, жизни рад,

Даль вокруг казалась голубою.

Я, казалось, был самим собою

Только пять минут тому назад...

Значит, вот как наступает старость.

Голос хрипнет и тускнеет взгляд,

Что ещё горел, как мне казалось,

Только пять минут тому назад...

Сам Расул Гамзатов в беседе с Евгением Дворниковым сказал об этой книге: «Люди мечтают к звёздам полететь,

но если мы друг к другу не можем найти дорогу, то как долетим до звёзд? Говорят, у мусульманского пророка Магомета был час, когда он с Богом говорил, — “третий час”. Я так назвал одну из своих книг. Мы все спешим, спешим, ругаемся друг с другом, доказываем правоту, оспариваем глупцов. Все заняты собой, и некогда написать письмо другу, поцеловать ладони матери. Никак не хватает “третьего часа”. Потом приходит раскаяние. И бывает, что уже ничего нельзя поправить в собственных делах и поступках. Горькая пора прозрения. Вот о чём всё больше думаю. Поэт может сделать свою боль — болью народа, миг — вечностью. А если не будет художников и мудрецов, то, наоборот, вечность превратится в миг».

С естественной неизбежностью книга включала в себя и раздумья мудреца, и юмор, и