— Ты тоже хочешь что-то выкинуть? — спросил Лаки, указывая на него пальцем.

Принц Черной чешуи посмотрел в последний раз на отца в надежде на его помощь, но Лорбо даже не повернулся в его сторону.

— Отец, что происходит? — лишь успел спросить он, как вождь тут же махнул рукой стражникам, приказывая увести его.

Спотыкаясь, пытаясь невольно противостоять давлению стражей, которые только что были его собственными охранниками, Курло покинул шатер. Лорбо вытер рукой глаз, смахивая со щеки то ли слезу, то ли жир, и, прокашлявшись, сказал:

— Я пытаюсь действовать так, как действует благоразумный вождь. Мне и правда не нужна война. Моя деревня, — гоблин обвел рукой пространство вокруг себя, как бы очерчивая границы поселения, — развивается без сражений и завоеваний. Я понимаю, насколько поступок моего сына необдуман, глуп и отвратителен, но все же… Я буду благодарен, если он останется в живых. Мне даже нечего вам предложить-то взамен. Могу лишь просить вас об этом.

Лаки слушал его нахмурившсь. Он понимал Лорбо как справедливого вождя и отца, переживающего за сына. Но грехи Курло велики. Так же, как и грехи Цинбора. Лаки и сам не знал, какой исход предпочел бы для них двоих. В любом случае последнее слово было за Люмриком. Именно он и должен решать судьбу брата.

— Даю вам слово, — прервал раздумья Лаки Лион, — что поговорю с Люмрик’баром. И даже буду настаивать на сохранении жизни вашему сыну. Но я не могу гарантировать вам…

— Лион! — перебил Лаки.

Маг и вождь повернулись к мечнику, а тот неосознанно схватился за рукоять меча. Заметив это, Лион разозлился на товарища. «Идиот! Что он творит?» — подумал маг.

— Лаки, выйди, пожалуйста… — сказал он сдержанно, пытаясь сгладить ситуацию. Мечник задвинул едва виднеющееся из ножен лезвие меча обратно и, стуча каблуками, вышел из шатра.

Спокойно выдохнув, Лион вновь посмотрел на вождя. Тот улыбался, плавно переводя глаза с двери на мага.

— Хороший парень. Но чрезмерно справедливый и буйный, — вынес вердикт Лорбо все в той же своей спокойной манере.

— Да… Новичок, еще не все достаточно хорошо понимает, — объяснил Лион вождю, почесав затылок деревянной рукой в кожаной перчатке.

— Или напротив: понимает все куда лучше нас! — произнес гоблин и усмехнулся. Маг непонимающе посмотрел на него, и вождь продолжил: — Ты же знаешь такую фразу: «Устами младенца глаголет истина». Может быть, он пока неопытен, неграмотен, но чувство справедливости, свойственное ребенку, в нем все еще сидит. Надеюсь, оно так никуда и не уйдет. Ему только нужно не растерять свою силу. Так, как это сделал, например, ты.

Конец фразы гоблина заставил мага вздрогнуть.

— Ни в коем случае не хочу тебя специально задеть. Я запоминаю все, что мне рассказывают прохожие игроки и местные гоблины. Человек с деревянной рукой, который собрал в своей группе самых одаренных элиток локации… Ведь так? Этот парень, призраки, оборотень. Да… Ты и свой потенциал не раскрыл до конца. Да-да, уверяю тебя! — говорил Лорбо, все больше загораясь собственными словами. — Но я знаю про тебя и темную часть истории. Про данж…

Лион вновь вздрогнул, еще сильнее. Быстро поклонившись, он с уже изрядно вспотевшим лицом поспешил к выходу.

— Не бросай больше товарищей, Лион, — впервые с очень серьезным лицом проговорил Лорбо, заставив мага остановиться.

Лион тихо проговорил в ответ — Никогда больше, — и покинул шатер.

В большой телеге, запряженной четырьмя огромными черными саламандрами, уже расположились клетки с курицами и петухами, которые уже давно должны были принадлежать лесникам. Там же, на дне телеги между клеток, с руками, обработанными местными лекарями и обмотанными окровавленными бинтами, лежал Цинбор. Правая рука осталась без кисти, левая была потеряна ниже локтя. В сознание он так и не пришел, потеряв его при почти одновременной потере обеих рук. Лишь изредка в тяжелом бреду он бормотал, хотел вскочить, в бессознательном состоянии пытаясь что-то говорить и кричать. Рядом, склонив над зеленым лицом гоблина голову с растрепанными волосами, сидел Лион. Он смотрел в закатившиеся полуоткрытые глаза бывшего соратника и не мог понять: почему же именно так? Зачем он предал семью и клан? Сидящий возле него Мирак сверлил взглядом брата, расположившегося напротив. Он не мог поднять шум при всех так, чтобы Мирона, а может и его самого, не осудили товарищи. Однако и оставить Эрика под контролем брата не мог. Мирон отводил глаза, смотрел по сторонам и вновь поглядывал на злого брата. Он чувствовал, что брат обвинял его в чем-то. Но так до конца и не понимал, в чем.

Вскоре к ним посадили Курло. Он успокоился, но его взгляд все так же излучал отчаяние. Просто принц смирился со своей участью. Знал, что отец отдал его без боя и что судьбу его будет решать другой вождь, заинтересованный если не в смерти гоблина, то в его суровом наказании. Курло лишь смотрел иногда на кучера и снова устремлял взгляд в пол. Он не был воином, не отличался умом, но обладал властью, которой не было у того, кто ее заслуживал. Наверное, такого сына, как Цинбор, хотел бы иметь Лорбо. Ведь он был силен и умен в отличие от Курло. Желание доказать, что и он может стать таким, привело принца к провалу.

Вслед за Курло привели маленького гоблина. Лаки подсадил его и пристроил рядом с Лионом, сам расположившись возле Тины и Джейка. Большая повозка еле вмещала такое количество пассажиров. Эрику пришлось идти рядом, потому что повозка не выдержала бы и его одного.

Заметив Лиона, Волхви обрадовался, сразу же обняв его.

— Дядя Лион, вы за мной? Папа вас прислал? — мальчик радостно улыбался и сиял дырой между зубов. Либо это выпадали молочные зубы, либо обращение Курло с ним было не очень дружелюбным.

— Ты не знаешь, да? — спросил Лион и взглянул на Курло. Тот посмотрел в ответ и молча кивнул. «Даже этот гад не смог найти в себе силы рассказать ребенку о смерти Норина», — подумал Лион.

— Что у него с зубами? — спросил он, начиная наращивать агрессию.

— Что? — встрепенулся Курло, внимательно посмотрел на рот мальчика и сразу же ответил: — Ты что? Мои люди не били его. И я тоже не бил…

Лион вопросительно посмотрел на Волхви, и тот понял:

— Нет, меня не били. А что я должен знать, Лион? — спросил мальчик, снова разжигая огонь стыда в его груди.

— Меня прислал Люмрик, а не твой отец, — взгляд Волхви поменялся. Он был рад услышать имя своего брата, но его сильно