Через полчаса пути по лесу, которые гоблин пробежал с присущей ему скоростью, он услышал шорох. Из-за маленького куста появилось милое зеленое существо с ангельски красивым глазом. Но Цинбор знал, что это за существо. «Ловинги, черт…» — подумал Цинбор, прислушиваясь к сотням маленьких шажков вокруг. На деревьях, в траве, в кустах — везде слышал он этих созданий. Сделав вид, что начинает бежать в сторону дороги, он через три шага развернулся и рванул в другую сторону. Даже лишь немного запутав стаю, он получил небольшое преимущество. В детстве одним из главных его развлечений с многочисленными братьями было именно найти стаю ловингов, а после убежать от нее. Пока одного из его братьев ловинги не утащили, они часто так забавлялись. Но после этого случая Норин настрого запретил эту игру. Да и в лес так далеко уже не отпускал. А если и отпускал, то лишь в сопровождении ловкачей.

Сейчас же Цинбор был далеко от места обитания ловкачей. Более того, после долгого получасового бега он выдохся. Сейчас он явно понимал, что его настигнут. Оставалось лишь бежать, а далее по возможности отбиваться. Отбиваться… как же! Были бы сабли, он и вовсе бы не стал бегать, просто разрубил бы целую стаю! А сейчас?

«Хоть зубами их грызи», — подумал Цинбор, перепрыгивая через нескольких ловингов. Он бежал, постоянно меняя траекторию, отталкиваясь от деревьев, забегая на ветки особо высоких, как делали ловкачи, и снова спрыгивая вниз. Ловингов было несложно запутать, но малейшая ошибка привела бы к неминуемой гибели.

Зверьки начинали уже понемногу набрасываться на Цинбора. Пока только на щиколотки, стопы, но это сбивало его, заставляло двигаться медленнее. Через несколько минут они и вовсе облепили его руки и ноги. Взбираться на деревья уже не было сил и возможности: ловинги поняли его маневры и заполнили пространство наверху. Цинбор бежал, врезаясь боками в деревья, сбивая маленьких гадов, кусающих и царапающих все его тело. Особенно ему было обидно за руки. И без того больные, они были снова покусаны и расцарапаны. Свежие швы уже расходились. «Невозможно…» — пробежало слово в голове гоблина. Он упал на живот и уже не двигался. Место для падения он выбрал без корней и кочек. Только подушка из сухих листьев и ровная земля. Он чувствовал, как тело раздирают монстрики, готовые порвать его на тысячи маленьких кусочков.

Он вновь начал бороться. Уже лежа, сбрасывал с себя ловингов, отпихивал, ворочался, катался по земле так, что грязь попадала во все рваные и резаные раны. «Такая смерть? От того, что даже в детстве не было страшно?» — думал Цинбор, каждую секунду пытаясь понять для себя что-то новое. «Думать. Думать, пока есть время. Думать, пока есть чем. Срочно. Думать!» Гоблин издал истошный крик. Это ему прогрызли левую ногу до кости. Он почувствовал, как крепкие маленькие зубки врезаются в прочную кость. Цинбор заметил, как на секунду ловинги замерли. На миг перестали раздирать его плоть. И вдруг с новой силой принялись за ужин.

«Может, действительно поделом мне?» — подумал гоблин. Он старался прикрыть хотя бы лицо. Раз все тело он не может закрыть, то хоть оставит за собой возможность смотреть и кричать. Он с радостью вспоминал сейчас, как минут пятнадцать назад бегал от этих ловингов. Сейчас его не смущало отсутствие обеих рук. Нет, для него это уже было меньшей проблемой по сравнению со скорой смертью. Неизбежной. Необратимой. «Я умру. Сейчас. Совсем скоро. Никто не спасет. Ничто не поможет».

Гоблин прислушался. Никаких звуков, кроме чавканья голодных зверьков. Ни шагов, ни шороха других животных. Он попытался не слушать, как его тело поедает стая монстров.

И услышал его. Это был он. Свободный, неуязвимый. Тот, кого никому не поймать. Он услышал ветер. Завывающий среди листьев и стволов деревьев. Поднимающий с земли вокруг грязь с кровью. «Вот он будет свободным. А я умру. Умру и уже никогда не увижу брата. Не узнаю, простил бы он меня или нет. Не рожу наследника. Не научу Волхви фехтованию. Да, я, быть может, был груб… А что мне оставалось? Я был старшим братом долгое время. Ответственность лежала на мне. И не только за братьев. Но и за племя. Что ж…» — Цинбор хотел подумать о чем-то еще. Честное, единственное, чего он хотел, — это лежать и думать. Даже чувствуя дикую, нестерпимую боль. Но времени думать не оставалось. Он отключился, понимая лишь, что в сознание уже никогда не придет…

Глава 28. Жажда мести

Люмрик проводил изменения в политике деревни, которые должны были изменить отношение к гоблинам в локации. Он еще совсем недолго был вождем, но с каждым днем все больше осознавал незначительность гоблинов на политической карте мира. Игроки относились к ним, как к низкоуровневым, глупым существам. В деревню приходили изредка и только от нечего делать. Вряд ли они заметили смену вождя. Люмрик же давно это понял. Имея теперь власть, хоть и не очень большую, он хотел изменить отношение к лесникам, а позже и ко всем другим племенам гоблинов. В этом, возможно, он и был похож на Цинбора, тоже не желавшего мириться с приниженным положением лесников. Однако, пойдя против семьи, Цинбор сам оказался скраю.

Люмрик пригласил нескольких гоблинов из важных семей, которые были у власти во время правления его отца. Они образовывали некий совет, подобный тому, что был и у Лорбо. Люмрик не был согласен со многими их решениями и законами племени. Отношение к незнатным гоблинам, к женщинам — все это во многом его смущало. Его больше привлекало то, как все устроено в больших городах. Нельзя было назвать его урбанистом, но Люмрик хотел большего для своего народа. В этом их с Цинбором взгляды можно было отличить. Когда старший брат хотел забирать у иных то, что нужно было ему или его племени, Люмрик хотел растить новое на пустом месте. Строить все заново, не отнимая у других племен. Совет же во многом мог ему помешать, так как все-таки имел власть. Молодого вождя еще мало кто поддерживал, в его силу верили не так, как в силу Норина и Цинбора. И действительно, раньше у Люмрика не было сил что-то исправить. Теперь же он придумал кое-что.

В покои вождя зашел личный секретарь Люмрика Глиноус. Он был одним из гоблинов, которых не уважали в племени, потому что его родственники были известны своим предательством и хитростью. Когда-то