Это случилось, когда за спиной затрещали выстрелы. Сперва несколько одиночных, затем нестройный залп и беспорядочная винтовочная пальба. А потом гулко ударил пулемет, тут же заткнувшись.

Амидис, наверное, слишком уж увлекся, прислушиваясь к звукам боя…

Когда он упал, поначалу никто не придал этому значения: поспешное продвижение по дремучему лесу в ночную пору – занятие не из простых. Все они время от времени падали, и не по одному разу. Амидис тоже не сразу понял – попытался вскочить. И заорал тем характерным криком, что выдает тяжелое ранение.

Омр, в темноте ощупав его лодыжку, быстро выдал нехороший диагноз:

– Амид, ты сломал обе кости. Сломал совсем – одна даже через кожу пролезла, и кровь теперь сочится. Как ты так ухитрился?!

– Не знаю, – болезненно ответил донис. – Нога будто застряла в чем-то – похоже, между поваленными стволами угодила.

– Вот зачем ты ее туда засунул?!

Тибби, обеспокоенный состоянием своего шакина, счел нужным вмешаться:

– Надо собрать отмершие части древесной растительности и впоследствии изготовить из них костер. Потом Тибби сделает при помощи костра свое эффективное лекарство. Амидису оно должно помочь. Это качественное лекарство. В нем имеется сорок трав, двадцать корней кустов, десять корней деревьев. И еще…

– Заткнись! – яростно выдохнул омр. – Все! Давайте натаскайте веток! С земли не собирайте – ломайте те, что понизу на стволах остались. Они посуше будут. Мне свет понадобится, чтобы кости вправить и шину наложить. Большой огонь не нужен – место незнакомое, как бы не оказалось, что заметное издали. Тогда его нехорошие люди разглядеть смогут, а нам это совсем не нужно.

Занимаясь костром и пострадавшим, люди не очень-то раздумывали о ситуации, в которую угодили, но пришло время заняться и этим.

Ххот поставил кости Амидиса на место, приложил к ране комок пережеванной лечебной травы, найденной пронырой-раттаком, налепив сверху того же смолистого зелья. С двух сторон голень обхватил ровными колотыми деревяшками, примотав их к ноге льняным бинтом. Дурманящего зелья не было – операция прошла без обезболивания. Донис был человеком крепким, но даже для него это оказалось слишком: он впал в полубессознательное состояние, почти отрешившись от реальности.

Омр, присев у едва тлеющего костерка, погрел руки над огнем и, отвечая на немой вопрос спутников, произнес:

– Не помрет он. Но ходить сможет не скоро. Очень не скоро… – Не услышав ни слова в ответ, вздохнул: – Ну что вы все молчите, будто языки проглотили? Не понимаете? По этому лесу и без груза ходить нелегко, а уж если кого тащить, так одной мозолью на спине не отделаться. Вы не думаете, что настало время стать немного откровеннее?

– О чем ты? – не понял мальчик.

– Не притворяйся, ты не дурак. Странный – это да, но далеко не дурак. И знаешь что – наш дедушка в вашей паре не главный. Я с первого дня за вами смотрю: странная у вас пара. Не ученик ты…

– Ты неправ – он меня учит.

– Верю! Но главный ты, а не он. Посмотри на него – он даже сейчас молчит: соглашается. Принц ты или кто – не имеет значения. Решение принимать тебе.

– Я до сих пор не могу понять – о чем ты. Нельзя ли понятнее?

– Хорошо. Поясняю: у нас возникла проблема, даже проблемища. Не сомневаюсь, что погоня продолжается: самолет этот над головой неспроста летал. Мы идем пешком, а у врагов лошади, грузовики и танки, наверное, тоже – вспомни Скрамсон. У них выигрыш в скорости хороший. Я не верю, что Малкус разбил Коалицию у Матриссы – самолет бы тогда на север не стал лететь, раз все дела на юге. Так что за нами пышный хвост, и этот хвост быстроходный. Ты отказался от лошадей – на это у тебя были причины. Хорошо. Но враги не отказывались. Они нас неминуемо нагонят, и я сомневаюсь, что ходячие мертвяки им смогут помешать. А если мы понесем Амидиса, то нагонят гораздо быстрее.

– Мы его не можем оставить, – покачал головой мальчик. – Возле Тропы нет деревень, и вообще вряд ли мы встретим по пути местных жителей. Некому нам его оставить. Понесем.

– Хорошо – значит, понесем. Тогда давай, признавайся.

– В чем?

– Далеко нам еще идти или нет? Мальчик, пора стать чуток честнее друг с другом. Это важно для всех – нам надо знать, на что мы можем рассчитывать. Если до цели две недели ходьбы, то я лучше сразу удавлюсь на ближайшей осине – никто нам не позволит столько бродить здесь. Если, допустим, дня три – может, и проскочим. Мы будем идти на пределе сил, не жалея себя, – лишь бы успеть туда раньше погони. Им тоже несладко придется: дороги здесь те еще. Я не верю, что там, куда ты нас ведешь, погоня сможет нам навредить. У тебя что-то против этого припасено – ты очень хитер и не из тех, кто ищет смерти. Ты видишь, нам действительно надо кое-что знать. Я не прошу рассказать все, но…

– До цели приблизительно два дня ходьбы – может, даже меньше, – перебил омра мальчик.

Ххот не был бы самим собой, если бы не сделал попытки узнать больше:

– А что за цель?

– Увидишь.

– Надеюсь, ты и вправду знаешь, что делаешь, и нас там действительно не прибьют южане. Ладно, поступим просто: сделаем носилки. Пару жердей свяжем ремнями, нарезав полосок от плащей. Амиду будет не сильно удобно, да и нам со стариком придется несладко с таким грузом, но если будем идти не слишком быстро, то выдюжим. На тебя и хомяка нагрузим всю еду, патроны и мушкет Амида – так что вам тоже дорога не в радость будет. Если на ночлег оставлять только самые темные часы, в два твои дня должны уложиться. Главное, чтобы проблем не было: в нашем положении даже стычка с мелкой группой нежелательна.

– Не так надо сделать, – неожиданно произнес Амидис.

Все обернулись на него с удивлением – думали, что донис в беспамятстве. Но речь его была почти спокойна, лишь неестественно ровный тон и паузы между фразами выдавали, что он сейчас в далеко не лучшей форме.

– Оставьте со мной всю еду, что у министра взяли. Запас велик – на два дня вам столько не потребуется. Да, Ххот, я знаю, что ты можешь съесть в три раза больше, но и поголодать немного способен. Лучше поголодать, чем нести лишний груз. Меня тоже оставьте. Стойте! Не надо меня перебивать! Я знаю, что на такое трудно пойти, но так будет выгодно всем. Со мной останется Тибби – раттаки не могут расставаться со своим шакином. Он обо мне позаботится. Этой еды на двоих хватит надолго – я буду лежать здесь, дожидаясь, когда срастутся кости. Как только смогу подняться на ноги, вырежу себе костыль и пойду на восток. Где-то там должна быть дорога: обязательно на нее наткнусь и потом найду деревню. Так что не переживайте, не пропаду. А вы налегке, может, за день успеете дойти до своей цели. Мальчик, что бы за цель у вас ни была, желаю удачи. Не знаю, для чего вы туда идете, но верю – не просто так. Может, когда-нибудь еще и встретимся, и ты мне это расскажешь.

– Не встретимся… – Мальчик покачал головой. – В этом лесу не выжить – память хранителей коротка, и они до тебя доберутся. Мы не будем с тобой расставаться. Теперь ты меня не перебивай! Да, Ххот, ты прав! Пожалуй, в нашей паре я главный – так уж получилось. И цель, к которой мы идем, – моя цель. Вы хотите узнать, что за цель? Так знайте: моя цель подобна ловле ласточки в небе. Ты видишь ее, хочешь поймать, но как это сделать? Она недоступна в своей выси. Выход один – подкараулить птицу у гнезда. Зачем мне нужна ласточка? Что с ней делать? Не всегда на это можно ответить. Но я знаю, где гнездо моей ласточки, и мы направляемся к нему. Мой учитель убил очень многих людей, пытавшихся помешать мне дойти до цели. А еще мне пришлось нарушить запрет родителя. И запрет верховных жрецов тоже нарушил и буду дальше его нарушать. И кто знает, сколько еще грехов придется брать на себя в будущем. Неизбежных грехов… У меня сейчас есть выбор: оставить тебя здесь, увеличив шанс добраться до цели, или взять с собой… шанс уменьшив. Мы немало прошли вместе – я горжусь тем, что такой человек, как ты, мне помогал, даже не спрашивая, для чего все это делает. Я никогда вас не благодарил и сейчас тоже благодарить не буду. Я скажу просто: бросать никого не стану. Я не хочу платить такой цены за свою цель – я не знаю, стоит ли она этого. Но знаю точно: нельзя построить дворец на фундаменте из грязи – он быстро развалится. Фундамент моего дворца будет из гранита. Мы никого здесь не бросим – если дойдем, то дойдем все. Я все сказал.