– Да брось. Что в ней такого особенного, кроме того, что я уже про неё знаю с твоих слов? – оскалился Алан.

Уильям помедлил – по его шее пробежал холодок, а в горле резко пересохло и вино не могло этого исправить, – а затем вывалил на Алан все, что пришлось пережить за несколько коротких мгновений, что он провёл в одном коридоре с мисс Кэтрин. Уильям описал каждую мельчайшую деталь, вспыхивающую в памяти. Он рассказал все, что в это мгновение наговорил ему уже умерший отец. Пересказал дословно каждую фразу, сказанную холодными бледными губами. Он даже вспомнил, насколько спокойным при этом был Даниэль Куэрво. Уильям в ярких красках описывал все, что видел своими глазами, и то, как мир вокруг него закручивался в тугую спираль, и чем дольше Уилл говорил, тем мрачнее становилось лицо Алана Маккензи, подтверждая худшие опасения Уильяма.

Алан ему не верил.

Маккензи молча курил сигарету несколько минут после того, как Уильям закончил рассказ, даже не утруждая себя тем, чтобы скинуть сгоревшие остатки бумажной трубки в пепельницу. Алан не смотрел на Уильяма, запрокинув голову на спинку дивана и пустым взглядом уставившись в потолок. Грудь мужчины медленно вздымалась под светлой рубашкой, под расстёгнутым пиджаком металлическими бляшками блестели подтяжки, а галстук петлёй повис вокруг его шеи, несмотря на плотный идеальный узел, скреплявший два конца ленты. Внимание Алана к окружающему миру выражало лишь лёгкое подрагивание сжимавших сигарету пальцев и тихое постукивание ноги по полу в такт музыкантам. Наконец Алан резко выдохнул, напугав Уильяма, и потёр ладонью глаза, словно они начали слезиться.

– Вынужден тебя огорчить, – слова вырвались из горла Алана хриплым выдохом сигаретного дыма. – Тебе все равно придётся узнать о ней как можно больше. Так что советую пересилить своё предубеждение и успокоить бурную фантазию. А то я подумаю, что ты один из моих тайных клиентов. Вот еще выдумал, – хмыкнул Алан. – Оранжевые круги. Голоса. Галлюцинации. Возможно, тебе стоит больше спать, Уильям. Недосып до добра не доводит. И не употреблять запрещённые на территории штата непроверенные вещества. – Мужчина стряхнул длинную пепельную трубку на хрустальное дно. – Да и к тому же, тебе необязательно встречаться с мисс О’Брайан лично. Наверняка есть другие способы узнать все, что нужно.

Слова Алана холодными пощёчинами остудили вспыхнувшие щеки Уильяма, возвращая его в реальность. Кажется, Уилл забыл, что перед ним сидит Натаниэль Кёниг, человек, которому в принципе нет дела до других людей, если они не могут принести ему выгоды. Уильяма забыл, что пытаться открыться ему – заведомо провальная задача. И все же что-то в голосе Алан Маккензи насторожило: его наигранно ледяные нотки отдавали весенней теплотой, а тон казался более чем-то раздражённым и раздосадованным, нежели насмешливым. Словно Алан пытался переубедить самого себя. Словно Алан сам не хотел верить в то, что рассказал ему Уильям.

Уильям же до сих пор видел золотистые глаза Кэтрин в своих кошмарах, вновь стоя посреди злополучного коридора и держась за раскалившуюся под кожей дверную ручку. Даже сейчас он отставил в сторону бокал и сложил на груди руки, сжав ладони в кулак, чтобы унять пробирающую их мелкую дрожь. Взрывы хлопушек в зале, напоминали маленькие веснушки на бледном лице девушки, а пестрящие стеклярусом женщины вспыхивали перед его взглядом, как огненные волосы Кэтрин. Уильям хотел бы поскорее забыть ее, но память-злодейка с каждым днём все глубже впитывала образ девушки, своими ядовитыми корнями прорывающий себе путь вглубь Уилла.

Танцовщицы уже ушли со сцены, предоставив свободу действия музыкантам, и теперь парочка труб заунывно выводила рваные синкопированные фанфары, повисая на неразрешённом тоне, чтобы тут же плавными переливами виолончели и скрипок спуститься в основную мелодию. Контрабас глухо отсчитывал ритм знакомой песни, и Уилл начал постукивать ногой в такт, беззвучно повторяя слова губами. Он поймал на себе тяжелый хмурый взгляд Алана и тут же отвернулся к сцене, на которую уже вышла певица, и переполненному людьми залу.

– Как тебе уже хорошо известно, – голос Алана, тихий и вкрадчивый, раздался поверх грянувшей музыки неожиданно громко, вплетаясь в неё и разносясь по каждой клеточке Уильяма, – Анхелю от меня нужны далеко не машины. Как и мне от него далеко не платина или бриллианты. Пока тебя не было, я попытался с ним пообщаться, но он такой… религиозный, – последнее слово Алан резко выдохнул на ухо Уильяму, и тот обернулся, но рядом никого не было: Алан все так же безмятежно сидел напротив него, покачивая ногой в такт музыке и курил несчастную сигарету. Или это уже была новая? – К тому же он слишком часто стал пропадать из поля зрения моих людей и делает что-то за моей спиной. Было бы неплохо разузнать, чем это он занимается по вечерам, когда не шляется по притонам и не закидывается кокаином. Не переношу, когда меня держат за идиота.

Анхель. Анхель Куэрво. Уильям буквально подскочил на месте, как если бы осознал, что сидит на вилах, которых все это время благополучно не замечал. Внутри что-то скрутилось, сердце хоть и билось медленно, но стало отдаваться в живот неприятным жжением, и, как бы Уильям ни пытался его унять, лишь с большей силой раскалялось внутри.

– К слову об этом… – Уилл привстал на месте и потянулся было к своему бокалу, но остановил руку на полпути, сжав ладонь в кулак. – Я уже говорил, что я сегодня был у Анхеля на обеде. И… Я случайно подслушал разговор. Снова.

Уилл и сам бы не поверил себе, так что просить Алана поверить в случайность всего, что с ним происходит, он бы точно не стал. Алан скептично вскинул светлые брови. Взгляд его серебристых глаз смотрел сквозь Уильяма, но он все равно чувствовал внутри это неприятное чувство, возникающее каждый раз, когда кто-то пытается вскрыть твою грудную клетку и вывернуть наизнанку, как старую потрёпанную игрушку. И Уилл не был уверен, что внутри него органы, а не аморфная смятая годами давления вата, для которой лучший выход – сгореть вместе с остальными старыми вещами и разнестись по миру невесомыми семенами одуванчика.

– Случайно и снова, – с видом знатока, дегустирующего новую бутылку вина, протянул Алан. – Да у тебя феноменальные способности, Уильям! Ты не только мастерски играешь в покер, но еще и подслушиваешь случайно. Никогда не думал, что скажу это, – улыбка Алана, до этого похожая на оскал, смягчилась, – но я рад, что ты не в тюрьме.

– У вас были сомнения на мой счёт?

– Нет. Мне просто нравилось представлять тебя в синей одежде. Хорошо сочетается с цветом твоих глаз.

Щеки Уильяма в который раз за вечер вспыхнули, а Алан удовлетворённо улыбнулся, наслаждаясь смущением друга. Кажется, Алану Маккензи нравилось вгонять Уильяма в краску. Ну или Уильям все это себе придумал, а слова Алана носили абсолютно невинный характер, за которым не скрывалось ничего, о чем мог подумать разнузданный Уильям Белл. Тем не менее кривые в ухмылке губы Алана и то, каким взглядом он наблюдал за крутящемся на месте Уиллом, не оставляли сомнений в преднамеренности сказанных им слов.

– Так что там с разговором? – как ни в чем ни бывало поинтересовался Алан.