Ханна кивнула, на этот раз с облегчением, хоть и слегка обиженно.

– Однако, к сожалению, по-видимому, придется. Дадим ей еще десять минут. Если она не вернется, я отправлюсь на поиски.

Ханна хотела было начать протестовать, и хотя руки у обоих были травмированы и перевязаны, все же разумнее выглядел вариант, когда в снежный поход отправлялся Виктор. В конце концов, это его жена исчезла, да и деревню он знал куда лучше. Тик-так, тик-так. Десять минут – это очень долго, когда ты волнуешься, а особенно если ждать приходится в компании с человеком, которого обманул.

– Что касается меня и Маргрет. Это было просто… В общем, все это было недолго. И не важно. Да и теперь все уже в прошлом.

Ханна чувствовала, что должна хоть как-то извиниться, даже если сказала вовсе не то, что думала на самом деле. По крайней мере, в отношении того, что это не важно. Она незаметно ерзала, старательно пытаясь скрыть, как сильно переживает за Маргрет. Как боится, что с ней что-то случилось и они больше никогда не увидятся. Тем не менее особо ярко демонстрировать свою тревогу ей не стоило – все же пропавшая была супругой Виктора и матерью его детей. Виктор задумчиво посмотрел на нее.

– Когда мы впервые встретились в «Браггине»… В тебе было нечто такое, что мне действительно очень понравилось. Хотя с тех пор и выяснилось, что во многих отношениях ты можешь довольно сильно раздражать.

Ханна неуверенно посмотрела на него: куда он клонит?

– Однако, несмотря на все эти раздражающие моменты, мое первое впечатление о тебе остается неизменным: есть в тебе что-то, что я нахожу привлекательным. В каком-то смысле я даже рад, что тогда это была ты. И не только потому, что ты скоро уезжаешь.

Туше! Ханна вынуждена признать элегантность сделанного Виктором своего рода комплимента, который одновременно низводит ее до уровня малозначимой кочки на дороге жизни Маргрет. «Тогда». Одна из многих, очередная, несущественная. Наверняка уже забытая. Тем не менее тревога Ханны о Маргрет не утихает. Она посмотрела на часы. Прошло пять минут.

– Ну что, выдвигаемся?

Виктор покачал головой.

– Еще пять минут.

Пунктуальный человек. Ханна поднялась с жесткого стула, собираясь походить эти пять минут. Без какой-либо особой цели подошла к стене, на которой висела фотография Маргрет и Виктора с детьми. Все выглядят веселыми и довольными. Внезапно Ханна почувствовала, что не вынесет, если с Маргрет что-то случилось. Она двинулась дальше вдоль стены, пытаясь унять нервозность. Странно, что Маргрет не вернулась домой, в это время в деревне пойти решительно некуда. Разумеется, если у нее здесь нет другого любовника. Может, именно поэтому Виктор так относительно спокоен? Ханна и сама не знала, какой из этих сценариев ей особенно невыносим. Она подошла к комоду, и взгляд ее случайно упал на некий лежащий на нем предмет. Сам по себе он вряд ли привлек бы ее внимание, однако то, в чем он был упакован, заставило ее остановиться. Пластиковый мешок для улик. Ханна взяла его в руки и посмотрела на Виктора.

– Улика?

Виктор молниеносно сорвался со стула.

– Положи немедленно!

Удивляясь его горячности, Ханна поспешила положить пакет на место, еще раз посмотрев на его содержимое… Внезапно она поняла, что это такое.

– Это орудие убийства?

Она показала на пакет, в котором лежал молоток. С небольшими пятнами крови на головке. Виктор с легким сожалением кивнул.

– Вообще говоря, он не должен был лежать здесь, но я жду возможности отправить его для дальнейшей экспертизы в Рейкьявик. Его нашли вчера на лугу примерно в пятистах метров от того места, где обнаружили Тора. Такое впечатление, что его хотели закинуть в воду, но не добросили. Во всяком случае, он вмерз в лед и… Одним словом, так его и нашли.

– Кто нашел?

– Мужчина, который выгуливал свою собаку. Или, скорее, она его нашла.

Ханна кивнула с отсутствующим видом – мысли ее были заняты другим. Она еще раз посмотрела на молоток, и смутное воспоминание переросло в убежденность.

– Это… Он принадлежит Элле.

Ханна рассказала о довольно странной коллекции инструментов, висящей на стене в гостиной Эллы, и о том, что именно молоток там все это время отсутствовал. Виктор с недоверием взглянул на нее.

– Если молотка там не было, откуда же ты знаешь, как он выглядел?

– Он такой же старинный, как все остальные инструменты там.

Видно было, что Виктора это не убедило.

– Значит, ты опознала молоток, глядя на прочие подобные инструменты?

Ханна взяла пакет, покрутила его, высматривая что-то через прозрачный пластик, и с торжеством взглянула на Виктора.

– Вот, видишь – «TJ»! Те же самые буквы есть на всех инструментах в коллекции Эллы.

– «TJ» – имя плотника, построившего половину нашей деревни. Сам он давно уже умер, а вот потомки его держат магазин. И маркируют все инструменты, которые продают там, «TJ». Они есть у всех в деревне.

– И старинные тоже?

– Да, думаю, у большинства представителей старшего поколения есть кое-что из старинных инструментов. Это просто хлам.

Ханна разочарованно посмотрела на молоток. Какое-то мгновение помедлила – не очень-то ей хотелось быть тем, кто бросит Эллу под автобус, – однако, чувствуя, что выбора у нее все равно нет, сказала:

– Я разговаривала со Стефаном, который видел, как Тор садился в машину тем вечером, когда его убили. Так вот… Он утверждает, что это была машина Эллы. Я показала ему несколько фотографий…

Виктор вскочил со стула, как будто его ударило током.

– Почему же ты не сказала об этом раньше? Когда ты с ним говорила?

– Сегодня, некоторое время назад. Фактически это было вчера. Я хотела рассказать, но, знаешь… Он ведь мог и ошибиться. Однако теперь, когда все так складывается – и этот молоток, и Маргрет…

Она больше ничего не успела сказать. Виктор был уже на полпути к выходу из дома. Ханна оглянулась. Что? Считается, что она должна остаться с детьми? Она решительно отогнала эту мысль. До сих пор-то они спали, так что могут полежать одни еще какое-то время.

В обычных условиях от дома участкового инспектора Виктора до дома Эллы можно было добраться быстрым шагом за пятнадцать минут. Теперь же, по сугробам, дорога заняла вдвое больше времени. К концу пути Ханна совсем выдохлась. Подойдя к дому, они некоторое время постояли у входной двери – легкая заминка, указывающая на внезапно охватившую обоих невысказанную тревогу по поводу того, что ждет их внутри. Они осторожно вошли. В доме было темно и тихо. Ханна молча указала на дверь спальни Эллы; приложив руку в гипсе к уху, она продемонстрировала, что, по всей видимости, Элла спит. Они беззвучно подкрались к спальне; Виктор встал так, чтобы ему удобнее было выбить дверь ногой. Ханна прошипела: