— Вы должны обратиться к верховному командованию, — сказала Уолти.

Вы должны обратиться к верховному командованию, прошептали стены.

— Не причиняйте зла этой девочке.

Не причиняйте зла этой девочке.

…этой девочке…

Полли подхватила Уолти, прежде чем та рухнула наземь.

— Что с ней такое? — спросила Холтер.

— Я думаю, Герцогиня действительно говорит ее устами, — ответила Полли. Уолти лежала без сознания, закатив глаза, так что виднелись одни белки. Полли осторожно уложила ее на пол.

— Да ладно! Герцогиня — это просто картинка. Она умерла.

Иногда ты просто сдаешься. Для Полли время пришло, когда они шли через склеп. Если ты не веришь, или не хочешь верить, или даже не надеешься, что в мире есть нечто достойное веры… зачем тогда оборачиваться? Если ты не веришь, кто спасет тебя из хватки мертвецов?

— Умерла? — переспросила Полли. — И что? А эти старые солдаты, которые не желают лежать спокойно? А свет? И разве ты не слышала, как звучал голос Уолти?

— Да, но… такие вещи не случаются с твоими знакомыми! — сказала Холтер. — Они случаются… со странными людьми… которые сильно верят. Всего несколько дней назад она училась громко пукать!

— Она? — шепотом спросил Блуз. — Она? Почему…

И снова разум взял верх над внезапной паникой.

— Простите, Дафна?

— Ах, да. Конечно… осторожность… да… — забормотал лейтенант.

Игорина опустилась на колени рядом с Уолти и пощупала лоб.

— Она вся горит, — сказала она.

— В Сером доме она всегда молилась, — сказала Тьют, склоняясь рядом.

— Да, да, там оставалось только молиться, если силенок не хватало, — прорычала Холтер. — Каждый день, черт возьми, мы должны были молиться Герцогине и благодарить Нуггана за объедки, которыми не кормят даже свиней! И повсюду эта проклятая картинка, эти рыбьи глаза… ненавижу! От них с ума можно сойти! Вот Уолти и сошла. И ты хочешь, чтобы я поверила, что эта старая толстая баба жива и что она управляет нашей подругой… как куклой? Не верю. Даже если это правда — так нельзя!

— Она вся пылает, Магда, — тихонько сказала Тьют.

— Знаешь, почему мы пошли на войну? — вся красная, продолжала Холтер. — Чтобы убраться подальше от Школы! Где угодно лучше, чем там! У меня есть Тьют, у нее есть я, и мы держимся вместе, потому что больше ничего не остается! Говорят, злобенцы чудовища. Вот только нам они не сделали ничего плохого, нас ни разу не тронули. Если они хотят захватить нашу страну и повесить нескольких негодяев, я им выдам список! Всюду, где творится зло, всюду, где тупые сволочи придумывают новые жестокости, новые способы втоптать тебя в грязь, маячит это проклятое лицо и пялится, пялится! И ты говоришь, что Герцогиня здесь?!

— Мы здесь, — сказала Полли. — Ты здесь. Мы сделаем то, зачем пришли, и выберемся отсюда, понятно? Ты поцеловала картинку и взяла шиллинг!

— Я, черт возьми, ее не целовала в лицо! И они мне должны побольше шиллинга!

— Тогда вали! — заорала Полли. — Дезертируй! Я не буду тебя держать, потому что меня уже тошнит от этой… этой хрени! Но решай немедленно, слышишь, немедленно! Когда мы встретимся с врагом, я не хочу думать, что ты вот-вот ударишь меня в спину!

Эти слова вылетели, прежде чем Полли успела остановиться, и никакая сила в мире уже не могла их вернуть.

Холтер побледнела, кровь сбежала с ее лица, как вытекает из желоба вода.

— Что ты сказала?!

На языке у Полли вертелось «То, что слышала», но она удержалась. Нет. Не надо так. Не позволяй носкам вести разговор.

— Я сказала глупость, — ответила она. — Прости. Я не хотела.

Холтер слегка остыла.

— Ладно… ладно, — ворчливо сказала она. — Но учти, мы здесь ради нашего общего дела. Не ради борогравской армии, не ради клятой Герцогини.

— Это речь изменника, рядовой Холтер! — воскликнул лейтенант Блуз.

Все, кроме Полли, уже позабыли о нем. О Блузе нетрудно было позабыть.

— Тем не менее, — продолжал он, — я понимаю, что мы все… — лейтенант окинул взглядом свой наряд, — …в некотором замешательстве, поскольку события развиваются так быстро…

Холтер старательно не смотрела Полли.

— Простите, сэр, — ворчливо сказала она.

— Прошу учесть, что в другой раз я не потерплю подобных вещей, — сказал Блуз.

— Да, сэр.

— Вот и хорошо, — быстро сказала Полли. — Давайте…

— Но в этот раз я готов посмотреть сквозь пальцы, — продолжал Блуз.

Полли почувствовала, как Холтер напряглась. Она медленно подняла голову.

— Вы посмотрите сквозь пальцы? — повторила Холтер. — Вы посмотрите сквозь пальцы?

— Осторожней, — предупредила Полли — так, чтобы слышала только Холтер.

— Сейчас я вам кое-что объясню насчет нас, лейтенант, — продолжала та, нехорошо улыбаясь.

— Мы здесь, рядовой, вне зависимости от того, кто мы такие, — перебила Полли. — Пошли искать темницы.

— Они где-то рядом, — сказала Игорина. — Я так думаю. Я вижу указатель. Э… В конце коридора. Э… Под ним стоят трое озадаченных стражников… э… с заряженными арбалетами. Э… Конечно, то, о чем вы говорили, было очень важно, и вы непременно должны были это сказать. Но… наверное, не прямо сейчас. И не так громко.

Двое стражников наблюдали за ними, медленно поднимая арбалеты. Третий с громкими криками бежал по коридору.

Все они как один — или как одна — подумали: «У них арбалеты. У нас нет. К ним сейчас подойдет подкрепление. А за нами — лишь темнота, полная ходячих мертвецов. Даже помолиться за нас и то теперь некому».

Блуз тем не менее решил рискнуть. Голосом Дафны он прощебетал:

— Господа… мы, кажется, заблудились, когда искали уборную.

Их посадили не в темницу, хотя по пути их миновали немало. В крепости было много мрачных каменных переходов, много тяжелых дверей с засовами и бессчетными замками и очень много вооруженных солдат, чья работа, судя по всему, стала бы гораздо интереснее, если бы замки вдруг исчезли.

Пленных отвели на кухню. Она была огромная и не наводила на мысль о месте, где режут петрушку и фаршируют грибы. В этом мрачном, закопченном, покрытом сажей зале повара скорее всего кормили сотни голодных ртов. Время от времени дверь приоткрывалась, и на пленников смотрели призрачные фигуры. Никто не говорил ни слова.

— Они нас ждали, — сказала Маникль. Отряд сидел на полу, прислонившись спинами к огромной старой колоде для рубки мяса. Все — кроме Игорины, которая хлопотала вокруг Уолти, по-прежнему лежавшей без сознания.