— Почему ты не сообщила в полицию, мама? — спросил Робби. — Почему ты просто не пошла к копам?

Ванесса вздохнула:

— Потому что мы с тобой никогда бы не увидели белого света, если бы я не поклялась твоей жизнью. Он сказал, что превратит мою жизнь в ад, и этот мерзавец сдержал свое слово. Но это случилось много лет назад и давно уже быльем поросло. Ничего хорошего нет в том, чтобы копаться в старом белье. Мне очень жаль, что вам пришлось все узнать.

Поднявшись, она подошла к своему сыну и взяла его за руку.

— Я должна была думать о тебе, Робби, — сказала она. — Ты был таким маленьким. Ты должен был остаться жив. Я думала только о тебе.

От братьев Белмонт Даррен и Кенни пошли прямо в полицейский участок, где нерешительно попросили позвать черного копа. Оказалось, что там работало по крайней мере полдюжины чернокожих полицейских, но путем исключения удалось выяснить, кто именно им был нужен.

Дежурный сержант пытался заставить мальчиков сказать, зачем они хотели его видеть, но ребята были непреклонны и отказались говорить до тех пор, пока не приехал Люк. Он привез Кэти и других свидетелей для опознания.

Увидев в приемной двух маленьких мальчиков, Люк решил, что речь пойдет о запугивании со стороны старших детей или об украденном футбольном мяче. Но через несколько минут он понял, что дело серьезное, и вызвал по рации Лоррейн.

Когда Лоррейн вернулась в участок, Люк уже выписал ордер на арест Стиви, а еще через полчаса они отправились с рейдом в «Голубой лев», где, по их сведениям, находился подозреваемый.

Три полицейские машины с визгом остановились возле бара, не подозревая, что за ними наблюдают. Керри, одинокая и несчастная, сидела на вершине холма и смотрела на то, что происходило внизу. Она выбилась из сил и присела, ее грудь вздымалась, она продолжала всхлипывать. Керри ненадолго отвлеклась, когда полицейские увозили Стиви и Джейсона.

— Скатертью дорожка, — прошептала она сквозь слезы и снова уткнулась головой в колени.

Она не знала, что ей делать. Или даже, что думать.

Одно дело, когда тебе говорят, что твой отец был не тот, кто ты думала, а совершенно другой человек.

Другое дело, когда в следующий момент на тебя вываливают информацию, что этот человек — настоящий гангстер, хуже, чем даже мафия.

А на закуску тебе сообщают, что он убил человека, которого ты считала своим отцом. И что он изнасиловал твою мать.

Мой отец — убийца. А моя мать никогда меня не хотела. Неудивительно, что она меня ненавидит — должно быть, я каждый день напоминаю ей, что сделал этот негодяй.

Вся история похожа на ночной кошмар.

А Марк, первый молодой человек, который по-настоящему ей понравился, что с ним? Она тихо застонала, а затем крикнула ветру:

— Он мой брат! О боже! А наш папаша — моральный урод и убийца!

Керри била кулаком по траве, злые слезы катились по ее лицу. В глубине души она знала, что Ванесса ее не ненавидит, но ее мир рушился на кусочки, а мысли разбегались в разные стороны, пока она пыталась найти смысл в происходящем.

«Неудивительно, что Робби не мог найти работу, бедняжка. Готова поспорить, что этот злодей руководил всей нашей жизнью, а мы об этом даже не подозревали», — подумала Керри.

Какая-то мысль возникла у нее в подсознании, но она не смогла за нее зацепиться. Потом Керри вспомнила о фотографии, которую видела несколько часов назад. И поняла, почему лицо Ричарда Кингстона показалось ей знакомым.

Это был тот человек, который смотрел, как она бегала. Чертов подлец!

Керри глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Поднявшись, она посмотрела на Сихиллс и подумала, что из всех семейных тайн их тайна — тайна века.

Она медленно побрела к дому. Керри немного успокоилась, но ее терзали угрызения совести.

Я опять напортачила. В кухне из посуды почти ничего не осталось, а ведь мама ни в чем не виновата. Во всем виноват этот псих. И нашу Клер до сих пор не нашли, бог знает, что с ней случилось. Керри не смогла сдержать вновь набежавших слез. Трудно было представить, что все когда-нибудь встанет на свои места.

Клер и Джейд серьезно беспокоились за Трейси. Ее дыхание сопровождалось странными звуками, порез над правым глазом все еще кровоточил. Донна тихо постанывала, вряд ли осознавая, что происходит.

Когда Хохотун потерял самообладание, Клер отлетела вправо, а Джейд — влево. Донна, по счастливому стечению обстоятельств, тоже легко отделалась. А Трейси, которая замкнулась в своем маленьком мирке, где не было места жестокой реальности, приняла на себя основной удар.

Хохотун хлестал ее снова и снова. Каждый раз, когда толстый черный ремень опускался, тело Трейси вздрагивало, напоминая деревянную марионетку, управляемую эпилептиком.

Последний удар был таким яростным и сильным, что ремень выскочил из рук Хохотуна и пряжка задела лицо Трейси.

Клер понимала, что, если бы в этот момент не вошел второй тюремщик, этот зверь снова поднял бы ремень и забил девушку до смерти. А затем принялся бы за остальных. Клер никогда в своей жизни не видела, чтобы человек был так взбешен. Если бы она уже не была напугана тем, что с ней случилось, то, вероятно, умерла бы от страха из-за того, что этот псих сделал с Трейси.

А сейчас вместе с ужасом пришло и чувство вины. Если бы Клер не попыталась убежать, Трейси не попала бы под его гнев. Слава богу, второй бандит сумел утихомирить этого маньяка: по крайней мере, Трейси была еще жива.

Клер наблюдала, как Тихоня разжег косячок, сделал затяжку и передал приятелю. Хохотун, все еще зло ворча, взял его и уединился в дальнем углу. Судя по тому, как он дергался, она поняла, что ярость его окончательно не утихла.

Его гнев был загнан внутрь, но Клер знала, что он может вспыхнуть в любой момент. Она попыталась свернуться еще плотнее, чтобы уменьшить свои шансы стать его следующей жертвой, и увидела, что второй погрозил Хохотуну пальцем. Затем он внимательно посмотрел на Трейси, как будто вычисляя потерю в фунтах стерлингах. Пожав плечами, он снял пальто и набросил на притихшую неподвижную девушку.

Когда он отвернулся и направился к своему напарнику, Клер мельком глянула на Донну. Она еще раньше заметила, что в глазах Донны появился тот же безнадежный взгляд, какой все эти дни был у Трейси: как будто надежды больше не было и не оставалось ничего, кроме как отключиться.

Клер боялась, что она была права.

Она потихоньку попыталась сесть, кусая губы, чтобы не выпустить рвущийся из горла крик, так как каждое движение отдавалось болью во всем теле. Обхватив ноющую голову руками, она обдумала то, что узнала за этот день.

Их должны были продать в полночь. Она собрала сведения по крупицам, когда Тихоня спорил со своим бешеным другом.