Она вздохнула, и Робби вскочил с места. Он навис над диваном, как будто ограждая мать от окружающего мира.

— Что, мама? — заботливо спросил он.

— Все хорошо, сынок. — Она погладила его руку. — Хорошо быть дома. Мне бы только хотелось… — Сквозь слезы она увидела боль в глазах Робби. — Не беспокойся, все будет хорошо. Мы должны в это верить.

Сандра влетела в комнату с чаем.

— Ты обо мне забыла, Сандра? — преувеличенно обиженным тоном спросил Микки.

— Я не знала, что ты здесь. Оторви свою задницу и приготовь себе сам.

— Все в порядке, остынь, — засмеялся Микки.

Сандра уже собиралась ему ответить, как в дверь постучали. Робби пошел открывать и обнаружил на пороге улыбающуюся во весь рот Долли, чьи руки были заняты пирогами.

Хотя Долли и считалась прирожденной сплетницей, но злой она никогда не была. Долли искренне радовалась тому, что Ванесса наконец оказалась дома.

— Я просто заскочила узнать, как твоя мама, — сказала она.

Робби перевел это по-своему: «Я просто зашла, чтобы узнать, что происходит, раньше других».

— Вот, — сказала она, как будто только сейчас вспомнив, что руки ее заняты пирогами, — я испекла их для всех вас.

— Входи, Долли, — сказал Робби, делая шаг назад. О пирогах Долли с солониной и картофелем ходили легенды, он готов был слушать ее болтовню целый день лишь за один кусочек этого пирога.

Через несколько минут Долли уже сидела с чашкой чая и куском пирога в кресле, которое освободил Робби, когда пошел открыть дверь.

— Вы уже слышали о найденных телах? Ужасно, правда? И все без головы. — Как обычно, Долли, не дожидаясь ответа, продолжала дальше. — Я готова поспорить, что у копов, как всегда, нет версий, а ведь все помнят, что Джек, сын старой миссис Холланд, родился с шестью пальцами на ногах. Тогда об этом только и говорили. Кто-то из стариков говорил, что это знак дьявола. Но Джек был неплохим парнем, просто немного чудным.

Лицо Ванессы стало белым как мел, когда Долли упомянула Джека Холланда, но та была так занята своим собственным пирогом, что ничего не заметила. Она не обращала внимания на предупреждающие знаки Сандры и в течение следующих десяти минут восхваляла достоинства и осуждала недостатки британской полиции. Когда уже казалось, что Долли никогда не сменит тему, она неожиданно заговорила о Джили Белмонт.

— Что с ней? — перебила ее Ванесса.

О телах судачила вся больница, и она сжималась от страха каждый раз, когда о них упоминали. Ванесса знала наверняка, кем были двое из найденных, и нахлынувшие воспоминания были для нее пыткой. Но о Джили она услышала в первый раз.

— С девочкой все в порядке?

— Мистер Скиллинс говорит, что ее час назад отключили от системы искусственного дыхания.

— И? — спросила Сандра.

Долли пожала плечами:

— Мистер Скиллинс говорит — а он должен знать, потому что разговаривал с ее бабушкой, старой миссис Белмонт, когда ей позвонили…

— Ради бога, Долли, что он сказал? — Сандра едва удерживалась, чтобы не задушить Долли.

— Ах да, он говорит, что с ней все будет в порядке.

Ни Ванесса, ни Сандра не заметили облегчения, промелькнувшего на лице Робби, и ни одна из них не могла себе представить, что, как только Долли упомянула Джили, он вспомнил о вчерашней стычке Даррена со Стиви.

Спустя двадцать минут Долли все еще продолжала болтать, а перед ней стояла уже вторая кружка чая. Она поговорила о парне из соседнего дома, об ужасно короткой юбке Сайан Уилкс и уже хотела предложить Сандре свою помощь в совете жильцов, работа в котором шла полным ходом, когда в дом, подобно маленькому урагану, влетела Керри.

Картер сидел напротив Брэда. В перерывах между допросами Брэд скулил по поводу синяков на ногах и жаловался на медлительность своего адвоката. Он не знал, что тот уже два часа дожидается в другой комнате, тоже жалуясь на то, что ему не дают увидеться с клиентом.

Время шло, и Картер знал, что если Брэд не расколется в ближайшее время, то им придется его отпустить.

— Есть хочешь? — спросил Картер, чтобы сменить тему.

— Ты знаешь, что хочу, рыжий осел! Когда я выберусь отсюда, то подам на вас в суд за то, что вы морили меня голодом. Где мой адвокат?

— Не думаю, что ты сможешь кого-то засудить — у нас сломалась плита.

— Врешь! Ты ведь можешь принести что-нибудь с улицы.

— Для этого я слишком занят. Видишь ли, нам очень нужно найти молодых девушек, это наша главная задача. С ним могло случиться все что угодно. В мире столько дурных людей.

— Изображаешь крутого копа? Так вот, каждый человек имеет право на пищу!

— Ты слышал босса. Пока ты находишься в ее участке, у тебя нет никаких прав. В любом случае, она должна появиться с минуты на минуту, так что попробуй сказать это ей. Сержант Дэниелс как раз заканчивает подготовку к процедуре опознания, и она вряд ли захочет это пропустить.

— Что заканчивает? — Кровь отхлынула от лица Брэда.

— Ты слышал, мерзкий червяк. У нас есть, по крайней мере два свидетеля, видевшие парня, который был с девушками перед тем, как они пропали. И оба утверждают, что смогут узнать его, если снова увидят.

Брэд обхватил голову руками. Что, черт возьми, ему делать? Продолжать отпираться и надеяться на удачу во время опознания? Или попробовать скостить срок, пока у него еще есть такая возможность, притворившись, что его силой заставили принимать в этом участие?

Тюремный срок от копов или смертный приговор от Хозяина?

Черт, черт, черт!

Начальница Картера в это время остановила машину у дома Лэмсдонов. Если бы она приехала на пять минут раньше, то стала бы свидетельницей того, как Сандра вежливо, но решительно выпроваживала Долли.

Когда Лоррейн подходила к дому, она услышала доносившиеся оттуда выкрики и решила, что стучать нет смысла, все равно не услышат. Открыв дверь, она пошла в гостиную.

Соседка Сандра, зажав уши руками, наблюдала за происходящим из дальнего угла, где стоял в кадке огромный каучуконос. Сын Робби стоял у окна с отвисшей челюстью. Еще один мальчик, видимо его друг, находился в другом углу, он тоже был в шоке. Ванесса рыдала на диване, а Керри, положив руки на бедра, возвышалась над ней.

— Скажи мне! — кричала она на свою мать. — Ты должна сказать мне, кто он такой! Кто он? — Слезы ярости катились по ее лицу, и она снова и снова обращалась к матери.

— Я не могу сказать тебе, Керри. Ни за что в жизни! Он всех нас убьет! — Ванесса всхлипнула.

Мысль Лоррейн быстро заработала, и она вошла в комнату.

— Да это же миссис Робокоп! — заорала Керри. — А кто разрешил вам войти? — Она была так взвинчена, что уже не могла себя контролировать.