На почетном месте в центре стола красовалась ярко-красная лакированная гитара, гордость О. Кайно.

К ней-то и метнулся Ромео. Он схватил ее за гриф, стащил со стола, размахнулся и, что есть силы, обрушил на чугунную, кованую спинку кровати. Пронзительно завизжав рвущимися струнами, гитара хрустнула, ее корпус прочертила огромная трещина. Ромео ударил еще раз, потом распахнул окно и вышвырнул обломки гитары на улицу.

Ему вдруг показалось, что он оглох. Глаза жгло, но Ромео не позволил слезам выступить.

Он выбежал из комнаты и вернулся в кухню.

Мама до сих пор сидела на коленях на полу и вытирала лицо Люциуса. Ромео уверенно подошел к ним и громко сказал:

– Ты обманула меня. Я не понимаю, зачем ты это сделала. Но я хорошо усвоил одно: я не нуждаюсь в тебе! Мало того, я вовремя ушел от тебя! Все двадцать два года ты портила мне жизнь! Если бы я остался, ты бы уничтожила меня. Ты бы раздавила меня. Ты лицемерная, слепая, жадная женщина. Ты не мать, ты алчная паучиха! На черта ты мне такая нужна? Чтобы всю жизнь сосать из меня соки? Уродовать меня, делать из меня своего раба? Нет, милая мама, больше не получится! Мне крупно повезло, что в моей жизни появился Мэйз, который смог вытащить меня из твоей паутины! Отныне, я не собираюсь смотреть ни на тебя, ни на твоего мерзкого, изуродованного кобеля!

– Ты сволочь! – Заорал Люциус и, отпихнув Еву от себя, вскочил на ноги. – Это ты предатель! Ты лицемерная сволочь! Я был твоим другом! Это ты предал меня! Мне твой хренов Мэйз все про тебя рассказал. Это я-то пустой, бездарный балласт?

–Заткни свою пасть, ничтожество! Ты смеешь еще прикрываться Мэйзом? Да я слышать о тебе ничего не хочу. Не смей вообще произносить это имя!

– Сын! – Попыталась вмешаться Ева

– Не смей говорить это слово! – Заорал, не в силах больше сдерживаться, Ромео. – Все!

– Ты не сможешь без меня! Тебе нужна я, тебе нужна твоя мать!

Ромео отмахнулся и побежал вон из дома.

– Ромео, подожди! – Ева бросилась вслед за ним.

Он взялся за ручку двери и повернулся к ней. Лицо его было застывшим, как гипсовая маска.

– И запомни вот, что. Навсегда запомни, Ева Дэниелс. – Ева побледнела как смерть, она тяжело дышала, но Ромео, почему-то ничего не видел. Он словно совершенно ослеп. – Запомни, что у меня нет матери! Нет матери! Мою мать, моего отца, моих братьев, сестер, друзей заменил один человек. Тебе хорошо известно его имя. Он заменил мне тебя. Он лучше тебя. С ним мне не нужен никто. И, в первую очередь, мне не нужна ты! Забери назад свое проклятье быть любимым тобой! Пускай оно уродует кого– нибудь другого. Хотя бы, Люциуса О. Кайно. – Он не стал ждать, пока она скажет еще что-нибудь, и выбежал из дома, изо всех сил хлопнув дверью.

5.

Ромео был уверен в том, что это последний раз, когда он переступал порог этого дома.

Он бежал до тех пор, пока не только дом, но и весь квартал остался далеко позади.

Тогда Ромео остановился. Прохожие с подозрением оглядывались на него, но он не обращал на них ни малейшего внимания. Он озирался по сторонам. Как будто попал на эти улицы впервые.

Нет, больше ему не хотелось плакать!

Ему хотелось рвать облака, отвратительно белые! Раздирать руками небесную гладь, такую безупречно синюю! Кромсать океан, такой неукротимо мощный! Рубить на куски горы, невыносимо мудрые!

Ему хотелось вгрызаться зубами в землю до тех пор, пока его челюсти не вопьются в раскаленное земное ядро и не высосут всю энергию из этой никчемной планетки, и не выплюнут ее жалкие остатки в бесконечную пустоту Вселенной.

Ему необходимо было с кем-то разделить свою ненависть, свое одиночество. Но звонить Мэйзу и доставать его своими нескончаемыми душевными проблемами он не хотел.

Ромео знал в этом городе еще одного человека, которого он мог сейчас найти и который был бы готов выслушать его.

Надо идти на Факультет Истории Искусств. На последний этаж, в мансарду.

ГЛАВА 16

1.

Во второй половине дня, после нескольких ланчей и чаепитий со светилами наук, у Доминика, наконец, появилось свободное время.

Он решил не откладывать выполнение данного им обещания на понедельник, и забрать машину Ромео со стоянки и отогнать ее в транспортную компанию. Уже отправить этот маленький автомобильчик в Лос-Анджелес и не думать больше об этом!

Он припарковал свой Порш рядом с синим Купером и вышел из машины.

Стильный и довольно мощный, Мини нравился Мэйзу, но был тесноват для него.

Доминик забрался в автомобиль, недовольно глядя, как мнутся его брюки. Он долго двигал кресло взад и вперед, выбирая наиболее удобное положение, насколько это было возможно. Он поднимал и опускал руль, который был для него все равно слишком низким, и с растущей досадой отметил, что уже и пиджак его совсем смялся.

И как он не заметил всех этих неудобств по пути на стоянку!

Он кинул страдальческий взгляд на свой любимый Порш, который ухоженно сверкал черным лаком, и тяжело вздохнул.

Он представил себя сейчас со стороны, и понял, что вообще выглядел идиотом: стиснутый в Мини Купере, одетый в Бриони с ног до головы, и с чопорным портфелем, который едва уместился на переднем пассажирском сиденье.

Надо было что-то сделать, чтобы положить конец этим мученьям! Мэйз, кряхтя, повернулся и, с громкой руганью, открыл портфель и вытащил из него ежедневник.

Сегодня у него была еще запланирована встреча с Роудом, до которой оставалось около двух часов. Для Орландо не имело значения, во что был одет Доминик, да и время позволяло заехать в гостиницу и снять чертов костюм.

О, счастье! В джинсах и льняной рубашке утрамбоваться в Мини Купер было гораздо проще. Он даже смог кинуть на заднее сиденье легкую куртку на случай вечерней прохлады.

Он быстро доехал до нужного места.

Каждый раз, когда Мэйз оказывался в маленьком городке, его неизменно восхищало, с какой быстротой можно было перебираться с одного места в другое. Это вам не Нью-Йорк и не Лос-Анджелес, где только на поездку в аптеку могло уйти три с половиной часа.

На все формальности по оформлению доставки ушло не более десяти минут. Мэйз постоянно пользовался услугами этой компании вот уже несколько лет, так как компания имела обширную сеть и доставляла любые грузы по всему миру.

Да, он не спорил, что регулярно возить за собой две машины, мотоцикл, да еще и шофера было просто его неприличным капризом. «Ну, во-первых, на этот раз со мной только Порш. – Оправдывал он себя. – Во-вторых, я же не вожу с собой все машины и мотоциклы, которые имею».

А в-третьих, что ж, он считал себя завзятым аскетом, а потому имел право на один неприличный каприз. И ни капельки его не стыдился.