Аллейн повесил трубку и вышел в коридор, где его уже ждал Фокс в пальто и шляпе.

— Минуту, — бросил Аллейн. — Лучше сделаем иначе. — Он вернулся к телефону: — Соедините меня с полицейским участком в Кеймбер-Кросс. Это ведь ближе всего к Анкретону, верно, Фокс?

— В трех милях оттуда. Но местный констебль живет в самом Анкретоне. Он дежурил вчера ночью.

— Ну да, помню этого малого, как его там, да, Брим… Алло!.. Это главный инспектор Аллейн из Скотленд-Ярда. Где там этот ваш Брим, на работе?.. А найти его можно?.. Хорошо! Анкретонский паб. Буду весьма признателен, если вы позвоните ему туда. И скажите, пусть немедленно отправляется на станцию. Дневным поездом должна приехать некая мисс Орринкурт, ее будут встречать из замка. Пусть тарантас отправляется без нее, а он возьмет ее с собой в паб и ждет меня там с ней. Да. Спасибо.

— Успеет? — спросил Фокс.

— Он на велосипеде. Приехал в паб пообедать. Оттуда до станции не больше полутора миль. Поехали, Фокс. Если когда-нибудь мистера Лоума будут бальзамировать люди из его собственной конторы, надеюсь, из него хорошее чучело сделают. Что именно сказала эта несуществующая секретарша?

— Что вы велели ей уточнить формулу. Звонок был междугородный, и Лоум подумал, что вы вернулись в Анкретон.

— Выходит, он сказал убийце бедного старика Анкреда, что при бальзамировании мышьяк не использовался, и таким образом вся наша дымовая завеса благополучно рассеялась. Как сказала бы мисс Орринкурт, вот это малый! Где мой портфель? Поехали.

Но не успели они и до двери дойти, как телефон зазвонил вновь.

— Я подойду, — сказал Аллейн. — Хорошо бы это был Кертис.

Действительно, на проводе оказался доктор Кертис.

— Не знаю уж, понравится ли вам это, — начал он. — У меня на столе отчет по коту, бутылке с лекарством и покойному. Первоначальный анализ проведен. Никаких следов мышьяка.

— Хорошо! Теперь попросите провести анализ на наличие уксусной кислоты. Результаты пусть сообщат мне по телефону в Анкретон.

Перед отъездом их задержали еще раз. Направляясь к ожидающей их машине, они столкнулись на нижней ступеньке лестницы с Томасом. Он был очень бледен и явно чем-то озабочен.

— А, это вы, привет, — заговорил он. — А я как раз к вам. Очень надо поговорить.

— Что-нибудь важное? — осведомился Аллейн.

— Для меня, — не стал темнить Томас, — чрезвычайно. Я специально приехал утренним поездом. Счел, что так нужно. Возвращаюсь вечером.

— А мы как раз в Анкретон едем.

— Правда? В таком случае, может быть… Или просить неловко?

— Почему же, можем взять вас с собой, — сказал Аллейн после секундной паузы.

— Повезло, — задумчиво протянул Томас, устраиваясь вместе с ним и Фоксом на заднем сиденье. Рядом с водителем уже сидел детектив — сержант Томпсон. Никто не нарушал молчания, затянувшегося настолько, что Аллейну начало казаться, что Томасу на самом деле просто нечего сказать. Но в конце концов он заговорил-таки, да так стремительно, что его спутники даже вздрогнули.

— Прежде всего, — громко проговорил Томас, — позвольте извиниться за вчерашнее поведение. Это же надо, в обморок грохнуться! А я-то думал, что это привилегия Полин. И спасибо за доброту. И врачам, и вам спасибо. — Он слабо улыбнулся Фоксу. — Домой отвезли и все такое прочее. Еще раз извините.

— Да чего там, все понятно, — отмахнулся Фокс. — Зрелище не из приятных.

— Это уж точно. Страшно было, честно говорю. А самое худшее — никак забыть не могу. Заснул, но тут-то все и началось. Сны. А утром семья с расспросами накинулась.

— Естественно, вы ничего не сказали, — заметил Аллейн.

— Как вы и просили, но им это ужасно не понравилось. Седрик пришел в ярость, а Полин заявила, что я противопоставляю себя семье. А главное, Аллейн, должен прямо вам сказать, больше я всего этого не выдержу. Я так больше не могу, у меня, в конце концов, тоже есть нервы!

— Мы-то что можем сделать?

— Мне надо знать. Все слишком неопределенно. Я хочу знать, почему у отца выпали волосы. Я хочу знать, действительно ли он был отравлен и считаете ли вы, что это дело рук Сони. Я человек не болтливый, и если вы все мне скажете, даю честное слово, что от меня никто ничего не услышит. Даже Кэролайн Эйбл, хотя, осмелюсь заметить, она-то могла бы сказать, почему я так переживаю. Мне надо знать.

— Все с самого начала?

— Именно так, с вашего позволения. Все.

— Боюсь, это чрезмерное требование. Всего мы и сами не знаем. Мы стараемся, очень стараемся решить эту головоломку, и мне кажется, близки к цели. Да, по нашему мнению, ваш отец был отравлен.

Томас потер ладони о заднюю спинку водительского кресла.

— Вы уверены? Но это же ужасно.

— Со звонком в его спальне сделали нечто такое, что он перестал работать. Отделили один из проводов. Кнопка болталась на другом, и когда он дотянулся до нее, деревянный конец остался у него в руке. Это стало нашей отправной точкой.

— Но это же такая мелочь.

— Есть кое-что и посложнее. Ваш отец составил два завещания, но до самого дня рождения держал оба неподписанными. Второй вариант, который и должен вступить в законную силу, он подписал поздно ночью, уже после праздничного ужина. Мы считаем, что, за вычетом адвоката, об этом знали только двое — мисс Орринкурт и ваш племянник Седрик. Она по этому завещанию получала очень много. Он — практически ничего.

— Тогда почему он вас интересует? — вскинулся Томас.

— Его никак в стороне не оставишь. Он так или иначе втянут во всю эту историю. Начать с того, что это ведь они с мисс Орринкурт придумали все эти розыгрыши.

— О Господи! Но ведь смерть папа — это не розыгрыш. Или вы считаете иначе?

— Совершенно не исключено, что косвенно она была вызвана одним из них. Вполне вероятно, что именно последний — летающая корова — побудил сэра Генри переписать завещание.

— Ничего не понимаю, — потерянно сказал Томас. — Честно говоря, я просто надеялся, что вы скажете, стоит ли за этим Соня.

— Для завершения картины нам не хватает еще одной детали. Без нее ничего нельзя утверждать определенно. А пока дело не закрыто, наши строгие правила не позволяют называть имя подозреваемого заинтересованному лицу.

— А почему вам не поступить так, как в книгах поступают? Дайте мне намек, наводку, что-нибудь в этом роде.

Аллейн вскинул брови и посмотрел на Фокса.

— Боюсь, без знания всех фактов наши намеки вам мало чем помогут.

— И все равно хотелось бы услышать. Все лучше, чем просто не находить себе места. К тому же, — добавил Томас, — я не такой дурак, каким могу показаться. Я хороший театральный продюсер. Я привык анализировать человеческие характеры, и у меня хороший глаз на происходящие события. Читая пьесу об убийстве, я с самого начала знаю, кто его совершил.