– Вы не охотник, – гневно ответил сэр Пемброуз. – Не солдат и даже не полицейский. Вы – простой доктор.

– И еще я! – вставил Джаспер, оскорбленный тем, что его забыли.

– Ну конечно! – усмехнулся охотник. – Доктор и мальчишка! Победа в кармане!

– И тем не менее, мы те, кто верит вам. И прекрасно осознает угрозу…

– Вы ничего не осознаете! Вы вообще ничего не понимаете…

– Так позвольте нам понять.

Сэр Пемброуз прищурился.

– Что ж, ладно, – сказал он. – Я расскажу вам. Скрывать что-либо больше не имеет смысла. Ваша неосмотрительность, будьте вы неладны, действительно все изменила. Закажите мне чашку кофе и дюжину папиреток «Флориттин» – рассказ будет долгим.

– Я полагал, вы курите «Гордость Гротода».

Сэр Пемброуз лишь усмехнулся…

Вскоре заказ принесли. Человек, прикидывавшийся мистером Драбблоу из девятой квартиры, сделал глоток кофе и зажег папиретку.

После того, как официант удалился, он начал свой рассказ…

…«Охотник на плотоядные растения»… Подумать только, а ведь когда-то я и помыслить не мог, что меня ждет такая судьба. Моя жизнь связана с плотоядными растениями с самого детства, и не сказать, что юные годы – это то, что хочется вспоминать, сидя у камина долгими зимними вечерами.

Родители мои, большие любители театра, почти все время проводили в Старом центре или на Набережных. Как вам известно, детям в Габене запрещено посещать театр, и, чтобы я не оставался один, отец с матерью отводили меня к дедушке.

Мой дедушка человеком был веселым и добросердечным. Он всегда ждал меня с нетерпением и неизменно заваривал душистый чай с имбирем. До сих пор, когда чувствую запах имбиря, вспоминаю, как смешно старик шамкал губами, улыбаясь.

Я любил дедушку, любил гостить у него. Но было в его доме кое-что, что вызывало у меня настоящий ужас. «Кое-что» стояло в углу гостиной, росло в горшке и, как мне казалось, неусыпно наблюдало за всем, что происходит в квартире. Мухоловка Бергмана, тварь с пухлым вислым бутоном-ловушкой, в котором с легкостью мог поместиться человек целиком, почти не шевелилась, но я искренне верил, что она просто прикидывается.

Дедушка, в свою очередь, относился к растению, как к старому другу: регулярно его поливал, подрезал сухие лозы, даже обсуждал с ним новости из газет. А еще он заказывал для него мух, которых привозили с рынков Хартума, – каждая была размером с кулак взрослого мужчины. Этими страшилищами он и кормил свое растение – всегда четыре раза в день. Но я знал – догадывался! – что мухоловке мало, что эта тварь в горшке пускает свои слюни на добычу покрупнее.

Сидя на дедушкином диване, я буквально спиной ощущал, как растение наблюдает за мной. Я говорил деду, что боюсь эту тварь, что она хочет меня сожрать, но он лишь отшучивался и уверял, что эти мухоловки для человека не опасны. И тем не менее, невзирая на его слова, меня охватывала дрожь всякий раз, как я глядел на растение в углу, а ночами меня мучили кошмары.

Как сейчас помню, мне снилось, что проклятая мухоловка оживает в тот самый миг, как в квартире гаснет свет, начинает шевелиться, а потом выкапывается из своего горшка и на корнях, как на щупальцах, медленно, но неотступно ползет по гостиной, взбирается на лестницу, а потом, добравшись до двери моей спальни, обхватывает ручку лозой… дверь скрипит, открываясь, и… а затем я неизменно просыпался с криком и в холодном поту.

Родители всерьез не воспринимали мои страхи, мама так и вовсе считала, что меня мучают кошмары из-за того, что я ем сладкое. Хорошо, что отец не позволил ей лишить меня той единственной конфеты, которую мне давали раз в день на ланч.

Впрочем, скоро возможное лишение конфеты перестало казаться мне чем-то таким уж ужасным. Случилось то самое, роковое событие, навсегда изменившее мою жизнь.

Однажды дедушка пропал. Он просто исчез. Бесследно.

Родители отвезли меня к нему, как обычно, но дверь никто не открыл. «Видимо, он забыл о том, что должен был приглядеть за Уолтером, и просто куда-то вышел», – так они решили и вынужденно отменили свои планы. Спектакль, на который родители собирались, был уже далеко не премьерой, и все равно мама в тот вечер раз из раза напоминала мне, какая я обуза.

На письма дедушка не отвечал и на следующий день также дверь не открыл. Тут уж всем стало ясно, что что-то стряслось. Родители вызвали констебля, тот вскрыл замок и провел нас в квартиру.

Пальто и шляпа дедушки висели на вешалке в прихожей, но самого его дома не оказалось. Учитывая, что входная дверь была заперта изнутри, констебль лишь развел руками.

Я знал, что произошло на самом деле. Я пытался сказать, что дедушку сожрало растение из его гостиной, но мне никто не поверил – полицейский расхохотался, а мать пригрозила мне поркой, если я продолжу настаивать на своих бреднях.

Дедушка так и не нашелся. Я не мог спать ночами – теперь кошмары являлись постоянно, и в каждом из них растение из гостиной набрасывалось на моего деда.

Я начал бояться всех мухоловок – даже крошечных, поскольку знал, что однажды они вырастут и сожрут кого-нибудь. Этот страх не оставлял меня ни на мгновение, он заполонил меня всего, подчинил себе. Вы, господин доктор, должны знать, как называется подобное состояние. Фобия, верно.

Время шло, и моя фобия росла вместе со мной. Порой доходило до того, что у меня перехватывало дыхание и я начинал задыхаться, стоило мне оказаться в одном помещении с плотоядным растением.

Родители, конечно же, знали о моей болезни. Мать считала, что я просто все выдумываю, чтобы привлечь к себе внимание, но отец мне поверил. Настолько, что пригласил к нам доктора Рауха из лечебницы для душевнобольных «Эрринхауз». О, этот страх в ваших глазах, доктор Доу! Само собой, вы знаете, о ком идет речь. Вынужден подтвердить: в жизни этот человек столь же жуткий, как и в тех аудиодрамах, которые описывают его злодеяния. И хоть тогда еще никто не знал о его чудовищных экспериментах, а сам он считался уважаемым врачом в области психиатрии, те чувства, которые он вызывал одним лишь своим присутствием… Я не могу это описать. «Кошмар» – наиболее подходящее слово.

Мы остались с доктором Раухом наедине, и, признаюсь вам, в тот